— Фу! — поморщился я. — Что за удовольствие. И пользы-то никакой для живых.
Шульман ухмыльнулся:
— А какое удовольствие вам, артиллеристам, рассчитывать разлет шрапнели?
Я собрался возразить.
— Ну да, ну да, — опередил меня Шульман. — Это для славы оружия и блага Родины.
— Но за какое время, вы думаете, — сказал я, — он мог остыть до такого состояния?
— Часа за два, — был ответ.
— Нереально, — сказал я. — Что же, он умер двумя часами раньше, чем курок спустил? Этак выходит, что он уже неживым в беседку пришел.
— Выходит, что так.
— Мистика, Яков Лаврентьевич. Переменим предмет. Меня такая тема совершенно точно лишит сна.
— Могу снотворное предложить, — ответил лекарь. — Батарейный командир, между прочим, воспользовался.
— Естественно, — сказал я. — Такие переживания… Держу пари, что у следующего помещика он потребует сдать детей нашему караулу.
Мы посмеялись над некоторыми странностями нашего подполковника, пришли в хорошее расположение духа, и лекарь, поскольку портвейн в бутылке иссяк, отправился на свою квартиру. Федор поехал его проводить.
Я написал под свидетельством фамилии и чины офицеров, задул свечу, лег на сенник, но не смог заснуть, пока не вернулись Федор и старик. Хотя какая все же странность: что мне было до них?
Когда я проснулся, никого в избе не было. Я вышел во двор. Федор возле сарая чистил коня, приговаривая ему нежности.
— Ваше благородие, — сказал он. — Поздравляю вас с праздником.
Я хотел удивиться, но припомнил, что сегодня наш батарейный праздник[3]; я полез в карман, нашел рубль и подарил Федору.
— И я тебя поздравляю, — сказал я. — А сейчас возьми бумагу — на столе лежит, объедь офицеров — пусть подпишут. Все, кроме Нелюдова… А что, наш хозяин давно ушел?
— Давно, — ответил денщик. — Шальной он какой-то, ей-богу. Встал с зарей, потоптался, бумагу вашу прочел, помолился, сапоги в руки — и пошел. Хоть бы сала кусок предложил, так нет, скрылся.
— А ты разве не спал, что видал?
— А я и сплю, и вижу, — сказал Федор и добавил с упреком: — Я же вчера трезвый был, не то что, как говорят, Еремин.
— Вот и хорошо, — похвалил я. — Так и должно.
— Что в этом хорошего, — возразил Федор. — Спал чутко, как Жучка какая, разве выспишься?
— Сегодня свое возьмешь. Ну, езжай. У командира меня жди.
Выбравшись, с ленцою собравшись, я оседлал Орлика и поехал к подполковнику Оноприенко. Возле церкви собирался местный народ. Встречавшиеся мне солдаты все имели радостный вид. На крыльце поповского дома подполковник отдавал распоряжения фельдфебелю.
— Вы вовремя, Петр Петрович, — сказал командир. — Приезжал исправник, просит помощи — мятежники объявились. Я думаю, как поступить.