Начало ХХ века дало миру в лице русской военной эмиграции общественных мыслителей. Другое дело, какая общественная мысль может родиться в голове армейского мыслителя? Здесь надо сделать уточнение. Среди русских мыслителей очень много офицеров, ставших мировыми мыслителями. Это и Л.Н. Толстой, и М.Ю. Лермонтов и др. Но это мировые умы, а не «частные армейские мыслители». Тем не менее, именно «частные армейские мыслители», оказавшись в эмиграции, писали историю начала ХХ века. Да и деваться им было некуда, если исходить из такого понятия как честь. Поражение в Первой мировой войне, поражение в Гражданской войне, потеря страны, – надо было оправдываться. Кроме того, есть что-то неординарное в русском офицерском корпусе, даже тот опыт, который дала часть русского офицерского корпуса отторгнутого Россией за рубежом, по части развития общественных отношений, общественных организаций, поистине уникален. Другого такого опыта просто нет.
Сильно намаявшись в череде войн, а потом и на чужбине, осознавая, что с каждым годом жизни за границей русские будут всё более и более утрачивать свою идентичность, терять чувство локтя, а в России это чувство среди чиновничества и офицерского корпуса было достаточно развито и весьма ценимо, «армейские мыслители», чтобы хоть как-то сохранить то, что ещё осталось и начали создавать общественные организации и делать попытки к их объединению. Именно эти попытки и являются первым шагами человечества на пути создания гражданского общества в крайне агрессивной, инородной, общественной среде.
Уже «первого сентября 1924 года генерал Врангель объявил войскам Приказ № 35-об образовании Русского Общевоинского союза. В него включались общества белых армий, все части и воинские союзы, а также и те, которые в будущем пожелали бы присоединиться к объединению. Внутренняя жизнь обществ, регламентируемая собственными уставами, сохранялась в силе. В административной отношении, Русский Общевоинский союз делился на отделы, а те, в свою очередь, на отделения. 16 ноября 1924 года Великий князь Николай Николаевич принял на себя Верховное командование Русским зарубежным воинством». …» /О.Г. Гончаренко, «Белоэмигранты между звездой и свастикой», Москва, «Вече», 2005 г., с. 62/. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло, то что надо было делать ещё в России, стало создаваться за рубежом, а именно гражданское общество в среде изгнанников из России.
Справедливости ради надо отметить, что и русское духовенство оказавшись в эмиграции тоже не сидело сложа руки и стало возвращать себе паству. Так уже 21 ноября 1921 года «… в Сремских Карловицах, состоялся Первый Заграничный Русский Церковный Собор, созванный для объединения, урегулирования и оживления церковной деятельности. Собравшиеся иерархи признали над собой полную архипастырскую власть Патриарха Московского. Почётным председателем собора был избран Патриарх Сербский Дмитрий, а среди его почётных гостей находился председатель Совета министров Пашич и барон Врангель… Заграничный Церковный собор, обратившийся ко мнению народов мира, просил о выступлении международного сообщества в защиту Церкви и русского народа, обличая перед лицом всего мира «преступность кровавого коммунизма и его вождей, узурпаторски захвативших власть и бессовестно и бесчестно разрушивших все государственные, общественные и семейные устои России, разбазаривших все её достояния и богатства, поднявших жестокое гонение на Церковь… и глумившихся беспощадно над величайшими Её Святынями, заливших потоками русской крови все города, сёла и станицы»…» /О.Г. Гончаренко, «Белоэмигранты между звездой и свастикой», Москва, «Вече», 2005 г., с. 65/.