«В Париже в те времена регулярно выходил «Вестник Гвардейского объединения» с помещёнными в нём личными воспоминаниями гвардейцев о былом, и статьями про современную жизнь Объединения… Там же, в Париже, силами бывших гвардейских офицеров, была развёрнута большая творческая деятельность по составлению и изданию военно-исторической и мемуарной литературы. Периодические издания, каковыми являлась газета «Часовой», созданная неустанными трудами его бессменного редактора капитана Орехова и «Военная Быль» под редакцией Алексея Геринга, служили хорошим иллюстрированным дополнением к воссоздаваемым полковым историям» /О.Г. Гончаренко, Белоэмигранты между звездой и свастикой, Москва, изд. «Вече», 2005, с. 99/.
«Большой вклад в поддержку русской культурной жизни в Шанхае внесла русская эмигрантская пресса. За время существования российской колонии в Шанхае вышло немало периодических изданий, среди которых были особенно заметны «Русское эхо», «Слово», «Шанхайская жизнь», «Копейка», «Время», чьим издателем был Б.А. Суворин, сын известного петербургского издателя А.С. Суворина. Особой популярностью у русских эмигрантов пользовалась газета «Шанхайская Заря». Её руководителем был легендарный М.С. Лембич, в прошлом сотрудник петербургской газеты «Русское Слово», прошедший огненными дорогами гражданской войны… Русская молодёжь создала свои литературные объединения, среди которых была широко известна «Шанхайская Чураевка», художественное объединение «Понедельник» и содружество художников, литераторов, артистов, музыкантов. Русские люди в Шанхае, как и в Маньчжурии, в большинстве своём сохранили свои национальные и культурные традиции». /О.Г. Гончаренко, Белоэмигранты между звездой и свастикой, Москва, изд. «Вече», 2005, с. 256/.
«Долгие годы послевоенный период жизни русских беженцев (1945) в Германии, как и сам факт репатриации, был окружён завесой молчания западной и советской прессы. По договорённости с союзными правительствами факт насилия в ходе репатриационных действий был строго засекречен. Мировая общественность о действительной стороне происходивших в лагерях для перемещённых лиц событий даже и не догадывалась. Глухо молчала и советская печать. Завесу чуть позже приподняла лишь эмигрантская русская пресса»…»./О.Г. Гончаренко, Белоэмигранты между звездой и свастикой, Москва, изд. «Вече», 2005, с. 238/.
В данном случае русская пресса выступила в роли рупора общественной безопасности, так как Вторая мировая война закончилась, а насилие и концентрационные лагеря остались. Например, из 1430 казаков – эмигрантов, переданных только в австрийском городе Юденбурге советским властям, по объявленной в 1955 году амнистии за границу смогло выехать всего 70 человек. Остальные к этому времени погибли в тюрьмах и лагерях. В принципе, послевоенную репатриацию устроенную с согласия всех стран можно рассматривать как работорговлю, о которой заявляли и которой сопротивлялись лишь общественные организации.