Пыль дорог и стали звон (Карпов) - страница 181
— Идеалами? — Несмело предположила Рия.
— Именно. — Ответил Таринор. — Идеалами чести, справедливости и чего-то там ещё. Так что для меня идеалов нет, есть лишь собственные решения, разные в каждой ситуации, и голова на плечах. И, заметь, мне до сих пор удаётся сохранить её на этом месте.
— Эх… — Вздохнула девушка. — Я скучаю по дяде. Он был для меня всем. Если король откажет мне, я даже не знаю, что и делать.
— Разве Дунгар тебе не поможет? — Спросил наёмник.
— Да, конечно, на улице я не останусь. Но дядя Карл — последний мой родственник.
— Неужели никого не осталось? — Вмешался Игнат.
— Ну, есть ещё тётя Ида. Но она меня никогда не любила. И мне она не нравилась. Судя по тому, как она отзывалась о дяде и обо мне, когда приезжала в гости, её первым распоряжением, получи она надо мной опеку, было бы отправить меня в женский монастырь или и того хуже, в школу для девушек, где учат приветливо улыбаться, вести хозяйство и быть идеальной женой в тени мужа. Даже думать противно. Я всегда называла её госпожа Морнераль, она и сама на этом настаивала с первых дней нашего знакомства. Не хочу даже думать о ней. Кажется, мы почти пришли.
От остального города Чёрный замок отделял ров с водой, примыкавший прямо к кольцу стен вокруг него. Единственный путь через этот ров был по мосту, достаточно широкому, чтобы по нему одновременно проехало три лошадиные упряжки. При этом в случае нападения на замок одновременно по мосту не могло бы пройти много солдат, так что защитники замка могли бы долгое время держать оборону. В крайнем случае, мост можно было бы взорвать, чтобы исключить всякую возможность взятия крепости, но оказавшись при этом замурованным в чернокаменных стенах. Впрочем, поговаривали, что из замка можно сбежать по подземным ходам на север, но король Альберт Эркенвальд почему-то не воспользовался этим шансом на спасение. Может, не хотел, а может и не знал. А может, это — не более чем россказни и на самом деле, если бы осаждённые решили взорвать мост и сбежать из замка, им пришлось бы выцарапывать их ногтями. Проходя по мосту, Таринор мрачно усмехнулся про себя, что в этом городе, кажется, всё рассчитано на войну: от расположения улиц, до архитектуры замка. Город будто бросал вызов всем полководцам Аталора. Стараясь прогнать эти мысли, наёмник, прокашлялся и спросил Рию:
— Идём вместе?
— Раз уж вы с королём знакомы, да. К тому же будет невежливо оставлять Игната на улице. Но говорить буду я.
Показав необходимые бумаги, которые помог сделать Дунгар, все трое вошли в замок без каких либо препятствий со стороны стражи. За дверью оказался узкий проход, так что Игнату пришлось идти за спинами Таринора и Рии. Снова военная хитрость, подумалось наёмнику. Вскоре коридор кончился и взору Таринора предстал тронный зал Чёрного замка. Здесь мало что изменилось за семь лет, хотя и он не очень хорошо помнил это. Пол устилал широкая красная ковровая дорожка с золотой окантовкой, у стен красовались толстые шестигранные колонны, тянувшиеся до самого свода зала подобно исполинским деревьям, на которых красовались алые полотнища с жёлтой короной. Через большие окна на эти колонны падал свет, причём каждая колонна с одной стороны зала освещалась из окна с другой стороны. Таринор не знал, было ли так задумано, или просто они попали в такое время, когда свет падает именно так, но выглядело действительно красиво и величественно. Пониже гербовых полотен висели полотна поменьше с символами других крупных лояльных короне домов. Здесь был и корабль на оранжевом фоне, герб Русвортов, и скайновские меч и молот на сером, и множество других. Заметил наёмник и золотого дракона на чёрном фоне, фамильный герб Рейнаров, навевавший нехорошие мысли. У каждой колонны с полотном стояли по двое стражников в форме, соответствующего дома. Видимо, это должно символизировать, что корона охраняется всей Энгатой. А впереди, в конце зала, возвышался трон. Таринор хорошо помнил его и по мере приближения всё больше понимал, что эта часть тронного зала не изменилась совершенно, все тот же массивный каменный постамент с креслом на вершине, к которому вели ступени, чтобы сидящий на нём мог возвышаться над полом по крайней мере на человеческий рост, как бы нависая над пришедшим. Всё было по-прежнему, за исключением того, что теперь на троне восседал худой, седеющий человек с пристальным подозрительным взглядом. Таким стал король Эдвальд Одеринг через семь лет после захвата власти. Наёмник помнил его не знающим пощады, живым и деятельным человеком. Сейчас же он выглядел так, словно врос в трон, и выглядел не на семь, а на двадцать семь лет старше. Корона была ему будто велика и доходила до самых бровей, а алая с золотом мантия выглядела на нём словно халат на старике. Посетители приближались, и король не спускал с них взгляда, а когда они подошли достаточно близко, до трона оставалось около двадцати шагов, монарх поднял руку. Тут же двое стражников преградили путь Рие и Таринору.