Но шумный дневной Дракенталь поражал эльфа буйством разнородных запахов: от невыносимого смрада ночных горшков, время от времени острым шилом впивавшимся в нос, до уютного аромата свежевыпеченного хлеба, достигавшего Драма, когда они проходили мимо булочной, и пробуждавшего в нём аппетит, хотя, позавтракав утром он обычно не чувствовал голода до самого вечера. «Видимо, это объясняет такое количество толстяков вокруг» — подумалось эльфу и он едва заметно улыбнулся. Увы, прочие «ароматы» не находили в душе подобного отклика. Запахи лошадиного навоза и подгнившего от времени дерева, рыбьих потрохов и курившихся где-то благовоний, прогорклого жира и крови из мясных лавок и дыма из кузниц — Драм достаточно бывал на поверхности, чтобы определить некоторые запахи, но недостаточно, чтобы определить все. Но самым пахучим элементом города оставались люди и эльф содрогался, когда прохожие один за другим проходили близко от него. Отвратительная вонь застарелого пота, которой, вероятно, жители города привыкли и не замечали, дополнялась тошнотворным запахом изо рта, который от мимо проходящего человека могло учуять лишь острое обоняние Драма. Время от времени добавлялись и другие резкие нотки, но определить их эльф не мог, да и не желал думать, откуда они брались.
— Ты, кажется, бледнее, чем прежде. — Драм чуть не врезался в Игната, резко обернувшегося на него и сбавившего шаг. — Дай угадаю, воняет?
— Невыносимо… — Процедил эльф сквозь зубы достаточно громко, чтобы юноша мог услышать его среди городского гомона.
— Сейчас выйдем с улицы, полегче станет. Меньше народу.
И действительно, спустя несколько минут им удалось вырваться из этого бесконечного зловонного человеческого потока. Дальше им встречались лишь единичные прохожие.
— Оно всегда так в это время дня. Кто спешит на работу, кто в храм, кто просто болтается без дела. Это если не считать попрошаек, ворюг… — Игнат осёкся и запустил руку за пазуху. — Да, кошелёк на месте. А запашок там и впрямь жуткий. Аптека вон там, — Он указал рукой туда, куда между серыми домами шла дорога. — Собственно, и улица эта аптечной называется.
Аптека оказалась старым, но очевидно ещё крепким каменным зданием. Будучи последним в ряду, оно подпирало собой стену со свисающей водосточной трубой. На деревянных частях аптеки виднелись подпалины былых пожаров, фундамент порос плющом и, казалось, крошился в некоторых местах, а закопчённые окна едва ли позволяли заглянуть внутрь. Поморщившись от канализационного запаха из сточной канавы вдоль стены, Игнат поспешил войти внутрь, скривившись от протяжного скрипа двери, сопровождаемым звуком звонкого колокольчика, прилаженного к ней.