Яхта была не серийной и явно не из дешевых. Две трети корпуса были располосованы так, как будто кто-то в спешке запихнул в шредер целую пачку документов, которая там, в итоге, и застряла, застопорив механизм подачи. Вскрывать центральный шлюз не стали, автоматика, подмаргивая красным индикатором, утверждала, что его внутренняя дверь не герметична. Попробовали разблокировать грузовой пандус. Получилось со второго раза – считай, повезло. Разрушенные перегородки, груда какого-то барахла, бывшего, видимо, еще недавно очень полезным оборудованием или еще чем-то, теперь просто мешалась под ногами, это то, что оказалось внутри грузовой палубы. Хоаххин вел ребят в сторону рубки и кают, иногда приходилось применять лазерный резак и «вышибалу», но так или иначе, всего через десять минут после того, как им удалось проникнуть на остатки атакованной яхты, они, наконец, оказались в коридоре жилой палубы. Аварийного освещения вполне хватало для того, чтобы ориентироваться. Давление внутри оказалось не больше десяти процентов от нормального. Видимо, корабль боролся с разгерметизацией, но полностью компенсировать потери воздуха так и не успел. Первые трупы начали попадаться практически сразу, ни крови, ни ожогов. Просто мертвые тела задохнувшихся людей. Вентиляционные решетки в коридоре обросли затейливыми ледяными наростами. Дверь в рубку была плотно закрыта, прежде чем парни попытались ее открыть, они выставили мобильный силовой щит, в обиходе именуемый «аварийной шторой» или «пластырем», отделивший их от остального коридора непроницаемой герметичной стеной, и в этот момент майор услышал слабый, но четкий стук по ту сторону этой двери. «Вышибала» опять не подвел, и в скафандры «спасателей» ударила упругая струя холодного воздуха. Хоаххин ринулся внутрь, и на руки ему тут же упала молодая девушка с растрепанными, длинными, покрытыми инеем рыжими волосами. При этом она была только первой из числа спасенных. Всего же таковых оказалось четверо. Их быстро упаковали в одноразовые мешки-«авоськи», предназначенные для переноски тел или потерявших сознание раненых через безвоздушное пространство, которые были кем-то предусмотрительно аккуратно сложены прямо возле выхода из рубки.
По поводу жлобства предыдущего собственника «корыта» Пройдоха успел уже высказаться неоднократно, когда выстаивал очередь в единственный сортир, размером со средний номер в фешенебельной гостинице, и звучало это примерно так: «Стока посуды и всего один клозет, вот урод!» Но это была не самая большая проблема. Медицинская капсула на корабле тоже была только одна, а спасенных, или почти спасенных, было больше. Как только первый мешок-«авоську» вскрыли на пандусе, Хоаххин рявкнул: