– Нет, – откровенно признался Клос.
– Мы не можем спасти Эдвина. А впрочем, я не знаю, хотел бы он этого сам или нет. Известно ли им, – Рутинский вдруг резко изменил тему разговора, – что содержат микрофильмы?
– Да, – ответил Клос.
– Тем лучше, – пробормотал Рутинский. – Если мы не можем спасти Вонсовского, то должны помочь ему сыграть еще одну роль, самую главную в его жизни.
Клос начал кое-что понимать.
– Вы хотите, чтобы Вонсовский начал называть своих сообщников?
– Да, – ответил Рутинский. – Надо, чтобы он выдал сообщников, на которых вы ему укажете – огромную шпионскую сеть, в которой появится несколько их сановников, а там пусть грызутся между собой…
– Нет, я предлагаю другой вариант, – тихо сказал Клос, чувствуя внезапный прилив симпатии к Рутинскому. – Думаю, что это будет наилучший выход из создавшегося положения, – продолжал Клос. – Заговор, внутренний заговор. Что вы скажете на это?
– Вы имеете в виду донесения Эдвина три месяца назад? О попытке группы берлинских генералов установить контакты с представителями союзников в Стокгольме?
– Не беспокойтесь, я думаю не о настоящем заговоре. Тех, кто в действительности готовит заговор против Гитлера, оставим в покое, а для Дибелиуса и Рейнера приготовим нечто другое.
– Ну что ж, остановимся на этом, – ответил Рутинский. – Доложим Центру. Попросим одобрить план и список кандидатов. – Он как-то сразу ожил, помолодел. – Главное, чтобы Эдвин точно понял, что мы от него хотим, чтобы он сказал не больше того, что нужно.
Клос возвращался с Волчьей в приподнятом настроении. План, который они обсуждали с Рутинским, только на вид казался безумным. Механизм террора третьего рейха был так сложен, связи между отдельными звеньями так запутаны, а разделение обязанностей было столь неясным, что игра, которую он намеревался начать, стоила свеч.
Вонсовский, даже обезоруженный, изолированный в тесной камере, лишенный друзей и связей, изобличенный как враг рейха, может еще поразить противника, и он это наверняка сделает. А сегодня Клосу предстояло выполнить одно важное дело. Он взял рикшу и приказал везти его в Жолибож. Доехав до площади Инвалидов, пошел вниз по течению Вислы узкими, темными улочками пригорода, но скоро понял, что здесь ему делать нечего: перед виллой в стиле модерн, которая, как ему было известно, принадлежала Вонсовскому, двое полицейских в темно-синих мундирах грели руки над чуть тлеющим костром. Теперь быстро к зданию абвера.
Через полчаса в полугрузовой «шкоде» с шестью охранниками Клос подъехал к вилле Вонсовского. Оставив охрану во дворе, он пошел к особняку, вызвал из кухни перепуганную старушку служанку и велел проводить его в кабинет графа. Служанка рассказала ему, что со времени ареста господина графа еще никто не появлялся в доме, чему Клос очень обрадовался. Дибелиус приказал охранять виллу в Жолибоже, предполагая, что только там Вонсовский может хранить интересующие его документы.