— Машину! — коротко бросил он. — Поедем в госпиталь и там поговорим с раненым.
— Извините, господин полковник, когда вы упомянули о пансионате «Лё Тру», вы сказали: «Это весьма интересно». Должен ли я так понимать, что…
— Вы ничего не должны понимать, лейтенант Ворман. Понимать могу только я, ваш шеф. А вы обязаны беспрекословно исполнять все мои приказы и распоряжения.
Может быть, именно выказанное полковником пренебрежение к фон Ворману заставило лейтенанта в дальнейшем самостоятельно вести игру в этом деле. Он многое дал бы за то, чтобы сбить спесь с этого кичливого полковника-грубияна.
Тюремный госпиталь размещался в темном и сыром подвале, окрашенном в белый цвет. Три топчана, покрытых грязноватыми грубошерстными одеялами, колченогий стол со шприцами и убогими медикаментами — вот и все, что было тут.
Когда Элерт и фон Ворман вошли в подвал, они услышали хриплое дыхание человека, неподвижно лежавшего на топчане и бессмысленно смотревшего в потолок. Врач в эсэсовском мундире, на который был наброшен белый халат, повернулся, увидев вошедших офицеров.
— Агония, — коротко бросил он.
— Сделайте ему какой-нибудь возбуждающий укол, — сказал Элерт и добавил: — Такой укол, чтобы он мог говорить. Мертвые меня не интересуют.
Врач с размаху всадил иглу шприца в предплечье тяжелораненого.
Полковник наклонился над лежащим. На секунду глаза раненого ожили. Он посмотрел на Элерта, потом опустил ресницы.
— Где я нахожусь? — негромко спросил он по-французски.
Фон Ворман быстро перевел это полковнику, но Элерт сделал знак, чтобы он замолчал. Раненый вздрогнул. Его руки блуждали по одеялу, как будто бы чего-то искали, пальцы сжимались и разжимались.
— Больше он ничего не скажет, господин полковник, — заметил врач.
Элерт отвернулся, поискал что-то на столе, открыл из пузырьков и понюхал.
— Спирт? — спросил он, а когда врач кивком подтвердил это, добавил: — Попробуем. Люблю простые способы оживления.
— Это для него смертельно, — предупредил врач. — Каждая капля спирта…
— Влейте это в его горло. Какая разница — двумя часами раньше или позже?
Эрик отвернулся, намереваясь выйти, но полковник схватил его за руку:
— Вы куда, лейтенант Ворман? Учитесь — вам пригодится. Это наша настоящая работа, а не та, что в Мюнхене. Или, может быть, вам не нравятся мои методы?
Ворман посмотрел шефу прямо в глаза:
— Нет, господин полковник.
— Привыкайте, — с укором проговорил Элерт.
Он подошел к врачу, чтобы помочь ему разжать стиснутые зубы раненого. Поперхнувшись спиртом, умирающий жадно хватал воздух. Глаза его оставались закрытыми.