— Я пришла к вам, но могла пойти и к нему, — прошептала она. — Я знаю, что вы не любите подвергать себя риску, но если бы вы захотели… Может быть, все это оплатится, — смущенно добавила Симона.
Клос заметил, что она с трудом сдерживает слезы, губы ее дрожат, и когда через минуту она улыбнулась, то это стоило ей больших усилий.
— Симона… — начал он, но сразу же понял, что она не поверит ему.
— Может быть, все это оплатится, — повторила она еще раз. — Я готова на все… Рольф сидит в подземелье. Я просила, чтобы меня пустили к нему, но они… Ну хотя бы разрешили мне повидаться с ним. Ганс! Ты не откажешь мне, правда, не откажешь?.. Ты же любил Рольфа, и я тебе немного нравлюсь.
— Симона! — произнес твердо Клос. — Собственно говоря, чего ты ждешь? Жалости?
— Нет! — резко ответила она. — Не жалости. На это я не рассчитываю. Я знаю, что ничего не делается даром… Я готова… Но вы не должны его убивать! Это невозможно, чтобы вы его убили! Это бесчеловечно! Почему должен погибнуть Рольф? Я не могу в это поверить… Если невозможно его освободить, то помогите ему бежать… Ганс! Иначе…
— Симона, я думаю, тебе следует обратиться к генералу. Хотя не питай особых иллюзий, — сказал Клос с сожалением.
— Ты не хочешь, отказываешься мне помочь?
Клос молчал.
— Ты не желаешь, — повторила она. — Ты еще пожалеешь об этом, слышишь, Ганс? Все вы об этом пожалеете. За рекой стоят русские!
— За рекой не только русские, но и поляки, Симона, — поправил он.
— Все равно! Тогда вы будете просить пощады. — Она достала пудреницу, вытерла слезы и, даже не посмотрев на Клоса, вышла из комнаты.
Клос тихо открыл дверь и встал на пороге. Куссау размещался на этом же этаже, через две комнаты от Клоса. Симона остановилась перед дверью эсэсовца, постучала, вошла… Клос еще долго стоял и ждал. Закурил сигарету, погасил свет и присел около полуоткрытой двери. Ему не хотелось спать. На востоке тускнела луна, умолкли артиллерийские раскаты.
Симона не вышла из комнаты эсэсовца Куссау.
Указание Клоса идти двумя разными дорогами выполнить не удалось. К Добжице действительно вели две дороги: шоссе и мощеный тракт через лес Вейперта, где расположился немецкий гренадерский полк. Янка и Эрвин решили идти по шоссе. Эрвин пошел первым, а через час тронулась в путь и Янка.
Томаля передал им пароль и приказал выучить на память донесение, которое они должны передать связному радиста. Он поцеловал внука, руки его дрожали, говорил с трудом.
— Твоя мать погибла, — прошептал Томаля, — отец… дай бог, чтобы он вернулся. Будь осторожен…
— Ничего со мной не случится, дедушка, — успокоил его внук.