– Слуга Уилсон прошел по коридору и уселся на скамью, но не думаю, что это нас сильно отвлекло, – проворчал Олбойн.
– Ни в чем нельзя быть уверенным, – ответил Вэйр. – Это могло быть появление слуги, или, что более вероятно, ваши взгляды были прикованы к жестам священника, рассказывающего свою магическую историю. Во время одного из этих черных провалов восприятия мистер Уоррен Уинд выскользнул из комнаты и отправился навстречу своей гибели. Это самое правдоподобное объяснение, и оно служит иллюстрацией нового открытия. Разум представляет собой не сплошную черту, а скорее пунктирную линию.
– Очень пунктирную, – слабым голосом произнес Феннер, – если не сказать, почти незаметную.
– Но вы же не верите, что ваш хозяин был заперт в комнате, как в камере? – осведомился Вэйр.
– Это лучше, чем верить, что меня нужно запереть в комнате с мягкой обивкой, – ответил Феннер. – Вот что мне не нравится в ваших рассуждениях, профессор. Я скорее поверю священнику, который верит в чудеса, чем разуверюсь в праве любого человека доверять фактам. Священник говорит, что человек может обратиться к Богу, о котором мне ничего не известно, с просьбой отомстить за него по законам высшего правосудия, о которых я не имею ни малейшего понятия. Здесь мне не остается ничего иного, как расписаться в своем неведении. Но, по крайней мере, если молитву этого бедного ирландца и выстрел из пистолета смогли услышать где-то наверху, то небо совершило некое действие, которое кажется нам странным и даже невероятным. Однако вы предлагаете мне не доверять фактам этого мира, воспринимаемого моими собственными пятью чувствами. По-вашему, пока мы разговаривали, через ту комнату мог пройти целый отряд ирландцев с мушкетами, при условии что они потрудились наступать только на слепые пятна в нашем сознании. Религиозные чудеса, вроде материализации крокодила или плаща, повешенного на солнечном луче, выглядят вполне здравыми по сравнению с вашими.
– Ну ладно, – отрывисто бросил профессор Вэйр. – Если вы решили верить вашему священнику и его сказочному ирландцу, я умолкаю. По-видимому, у вас не было возможности изучать психологию.
– Нет, – сухо ответил Феннер. – Зато у меня была возможность изучить психологов.
Вежливо откланявшись, он вывел делегацию из комнаты и молчал, пока не вышел на улицу, но там уже дал волю своим чувствам.
– Жалкие безумцы! – неистовствовал он. – Неужели они не понимают, куда покатится мир, где никто не будет знать, видел он что-то или нет? Хотелось бы мне выпалить в его тупую башку холостым патроном, а потом объяснить, что я сделал это в момент помрачения! Чудо отца Брауна может быть чудесным или обыденным, но он сказал, что оно произойдет, и оно произошло. А эти проклятые уроды видят, как что-то происходит, а потом говорят, что этого не было. Послушайте, мне кажется, мы обязаны поблагодарить преподобного отца за его небольшое представление. Все мы нормальные, здравомыслящие люди, которые никогда ни во что не верили. Мы не были пьяны. Мы не были охвачены мистическим экстазом. Все просто случилось так, как он сказал.