– Теперь они оправят вас в психиатрическую лечебницу! Но не вы ли сами тому виной, хотел бы я вас спросить? – продолжал Ленин. – И в конце концов, и это не так уж страшно, многие знаменитые личности в истории мира не избегали столь печальной участи!
«А ведь он в какой-то степени прав!» – подумал Эрнст разглядывая его внимательно.
– Конечно же я прав! И вы в этом ещё не раз убедитесь! – произнёс Владимир Ильич. – Ведь вы настолько умны и гениальны, что создали машину времени! И вы не стали пытаться использовать её в меркантильных целях, как это сразу же сделали бы другие на вашем месте! Нет! У вас была высокая идея! Быдло, пролетариат не способны на такой душевный подвиг, эти животные мыслят прежде всего желудком!
«Странно, почему-то ему знакомы мои прежние мысли», – еще раз подумал Эрнст, – «он что, ещё и телепат?»
– Я просто часть вашего сознания. Оно оказалось настолько мощным, что сумело создать и меня, не только машину времени, – грассируя объяснял Ленин. – На самом деле мы с вами очень похожи – нами двигает идея, а это удел гениев на этой Земле. И неизвестно, не постигла ли бы и меня ваша участь, окажись я в вашем времени при современном политическом режиме, ведь моё детище – революция – только и была возможна при настоящей демократии, какая была в России в начале двадцатого века!
Эрнст понимал, что Ленин прав. Он не стал с ним спорить, когда речь шла о столь очевидных вещах. Но факт оставался фактом – теперь он стал душевнобольным человеком и его скоро направят в дом скорби. И Эрнста не утешала мысль, что «животные» не болеют головой, потому что её у них просто нет – у них есть только желудок, который заменяет им все остальные жизненно важные органы. Именно желудком они мыслят, принимают решения, любят, в конце концов. Увы, таковы природа всего быдла! Но у них, в отличие от Эрнста, была свобода, которую у него скоро окончательно отнимут и неизвестно насколько долго.
Эрнст впал в уныние и, отвернувшись к стене, попытался уснуть. Он глубоко спал, когда лязгнула створка в железной двери и принесли ужин. Это снова был кусок селёдки с чёрным хлебом.
«В больнице меня хоть кормить будут лучше», – печально подумал Эрнст и принялся жевать свою скромную трапезу.
Ленин так же сидел на шконке и смотрел на него. Эрнста начинало это нервировать.
– Скажи, а ты не мог бы на время исчезнуть? – спросил он вождя с набитым ртом. Но тот только улыбался в ответ.
– Придёт время, и ты ещё будешь остро нуждаться в моём обществе, – произнёс вождь после некоторого молчания.
– Возможно, – ответил Эрнст и перестал реагировать на присутствие вождя мирового пролетариата.