Мама чувствовала себя гораздо лучше и с головой погрузилась в новый творческий проект. После серьёзного рецидива, случившегося с ней в результате разрыва с Джорджем год назад, она встретила мужчину по имени Стив, которому в очередной раз удалось переключить её внимание и отвлечь от мыслей о Ренди.
Словом, всё складывалось как нельзя лучше… Пока один телефонный звонок не изменил всё.
«Мне очень жаль Элек, но я вынуждена тебе сообщить, что у Ренди случился сердечный приступ. Он умер.» — Именно эти слова выпалила Клара, как только я снял трубку. И первая моя реакция была такой же, как если бы она позвонила, чтобы сообщить какой сегодня день недели.
«Ренди умер». Сколько бы раз я мысленно не повторял эту фразу — осознание так и не пришло.
Не знаю как ей это удалось, но Челси всё же уговорила меня поехать на похороны. Вряд ли Ренди обрадовался моему присутствию. Но в тот момент я был слишком потрясён, чтобы спорить, пока она взывала к моим сыновьим чувствам.
Челси не знала какие отношения связывали нас с Ренди. И по её глубокому убеждению, ничто на свете не могло оправдать моего отсутствия на церемонии. Мне же было легче согласиться с ней и уступить, чем раскрыть правду. К тому же я понимал, мама не перенесёт дорогу. Она хотела, чтобы я поехал и попрощался за нас обоих. Вот так, не успев осознать, что происходит, я и оказался вместе с Челси на борту летящего в Бостон самолёта.
В салоне было нечем дышать. Челси сидела рядом и держала меня за руку, пока я настраивал громкость в наушниках. Мне почти удалось успокоиться, когда в голове внезапно возник образ Греты и паника накрыла меня с новой силой. Мало того, что я летел на похороны Ренди, скорее всего мне придется встретиться там с Гретой и её мужем.
Проклятье. Эти несколько дней обещали быть самыми тяжёлыми в моей жизни.
Когда мы, наконец, добрались до дома Грега и Клары, я был на грани срыва. Душ вместе с Челси в гостевой ванной, ничуть не помог расслабится. Нервы были на пределе. К счастью, перед отъездом из Калифорнии, я прихватил с собой пачку импортных гвоздичных сигарет. Дожидаясь пока Челси закончит одеваться, я сел на кровать и закурил. Я не гордился тем, что снова вернулся к этой пагубной привычке, но тогда мне казалось, будто это единственная вещь, способная помочь мне держать себя в руках.
Одеваться и спускаться вниз пока не было необходимости. Поэтому я покурил ещё одну сигарету и подошёл к французским окнам, выходящим на задний двор. Небо было затянуто облаками. И тут я совершил огромную ошибку — я посмотрел вниз. Злясь на самого себя за то, как сильно бьется сердце, я сжал руку в кулак. Так не должно быть. Та часть меня, которую я считал давно умершей, оживала сейчас. Тогда, когда это было совершенно неуместно и я не знал, как это остановить.