Он и сам знал, что дуло лучше не брать. Знал, что это — зона. Но как быть? Вова — главный. Он таким родился. Главным родился. И надо доказывать, что ты главный. Если не главный, если как все, то жить тяжело. Тяжело быть, как все. Иногда Вове казалось, что он не лучше, а хуже других. И тогда он хотел доказывать, что это не так. Быть как все не мог. Или лучше, или хуже. Вова хотел быть лучше.
Отец у Вовы — большая шишка. Он — директор фабрики в Москве. Поэтому Вова знает, что тюрьма не для него. Тюрьма — для простых людей. Но от отца попадет. Отец строгий. Еще в детстве он наказывал Вову скакалкой за то, что Вова мочил постель. А один раз выбил кулаком зуб. Тоже за мокрую постель. Он и сейчас берет в руки скакалку — когда не по его.
Раз отец дал Вове так, что Вова час лежал без сознания. Его разбудил врач „скорой помощи“.
А еще у Вовы мечта. Когда он станет уже совсем взрослым, он задушит отца. Скакалкой. И повесит в уборной. На скакалке. Все подумают самоубийство.
3. Расправа.
В один из дней всех гнали в баню. Толпой. Для Димы это мучение. Столько голых пацанов сразу. Между ног твердеет. А что-нибудь с этим сделать тяжело. Надо отворачиваться. Сильно о чем-нибудь думать. И не смотреть. Не смотреть. Не смотреть. Не смотреть. Ведь, вдруг, кто заметит? Вдруг, кто догадается?..
Девочки Диму интересуют мало. Может, и не интересуют. Просто, это он сам себя так убедил. Девочки — это чисто, это романтично. Это красиво. И очень скучно. Как „Евгений Онегин“ в школе. Пацаны — грязно. Но грязь приятная такая. Особенная грязь. Дима чувствует, как это мерзкое-ласковое поднимается, греет и кожу и внутри.
И не хочется расставаться с грязью. Грязь поглощает, проглатывает. Тебя, человека, уже нет. Только грязь. Хорошая. Добрая грязь.
…Когда баня закончилась, Дима сразу в туалет — отдохнуть, отвести душу. И в глазах голые, без одежды, дразнящие, манящие к себе пацаны…
Сбросив напряг, Дима идет по коридору. Теперь уже его давит ненависть. Хочется убить этих пацанов. Всех. Особенно — того, из другого отряда, с большой попой и мягкими девчоночьими руками… Зачем они его мучают?
А в голове нож. Тот нож, который показывал Костя. Если сказать вожатому Жоре? Жора — грузин. Он матюкается, курит и, когда сердитый, бьет кулаком в ухо… Но Диме тогда не жить. Костя замочит. Хотя… нет, подумают на Таню. Она тоже видела нож… Лучше не надо. Лучше пойти и поесть груш. Лучше, чтобы тихо. Так спокойнее.
Но Жора уже идет навстречу. Вид у него злой. Смотрит вниз.
— Жора! — Сказал Дима. — У Кости нож, финка. Здоровенная. Я видел седня.