Две стрелы попали в шею Ёрунда, еще одна – в бедро, он перелетел через перила и ушел на дно. Аслак взял веревку со дна лодки и бросил один ее конец Сорли; тот схватил его и начал подтягиваться к лодке.
– Улаф! – крикнул Сигурд, но Улаф и так делал все, что мог.
Ему удалось каким-то образом оттолкнуть своего ярла к перилам; он с трудом поднял и сбросил вниз тщетно сопротивлявшегося Харальда. С помощью Свейна Сигурд схватил отца, они втащили его внутрь, и все трое повалились на скамьи, запутавшись в собственных руках и ногах. Улаф тем временем вернулся в сражение, высоко подняв над головой меч и решив умереть вместе с остальными. Но копье вонзилось ему в плечо, он пошатнулся, отступил назад, ударился ногами о борт «Рейнена», перелетел через перила и с громким плеском рухнул в воду.
Сигурд бросился на нос, выставил копье, и Улаф ухватился за него, чтобы тот втащил его в лодку.
– Греби! – взревел Сигурд.
Свейн схватил весла и опустил их в воду. Его сильные плечи и могучие руки заработали, чтобы увести лодку подальше от бойни. Улаф все еще находился в воде. Сигурд прижался к Харальду; Аслак делал все, что мог, чтобы удержать ярла от попыток вернуться на корабль и погибнуть вместе со своими людьми.
– Держись, Улаф, – сказал Сигурд.
Он видел, что Слагфид продолжает разить врага вместе с двумя или тремя оставшимися в живых воинами.
Одним из которых был его брат Зигмунд.
Свейн греб, и весла чудом не ломались, сражаясь с водой. Сигурду и Аслаку удалось затащить Улафа в лодку; он лежал на дне, его борода и бринья блестели от воды, грудь вздымалась, точно кузнечные мехи. Сорли, тоже промокший до нитки, стоял, не в силах сдержать ярость; его борода топорщилась от ругательств, которые он отправлял в адрес Торварда, перед смертью успевшего выбросить его за борт. В глазах Сорли стояли слезы или соленая вода, и он проклинал брата за то, что тот лишил его права принять последний бой, – пинал ногами обшивку лодки, дергал себя за светлые косы и поносил Торварда. Но тот его уже не слышал. Сигурд даже не пытался успокоить брата, понимая, что Сорли находится в другой реальности, а не здесь и сейчас, и нужно просто оставить его в покое.
Ярл Харальд походил на человека, которого вытащили из погребального кургана и который еще чувствует аромат лучшего мяса Сехримнира и слышит голоса своих предков. Вцепившись побелевшими, скрюченными, точно когти, пальцами в борта, он не сводил глаз с бойни, бушевавшей в двух бросках копья от кормы лодки. Ярл так и не посмотрел на Сигурда, и это его радовало, хотя он прекрасно понимал, что отцовского гнева ему не избежать.