Руна видела Улафа, Свейна и Гендила, несмотря на их попытки смешаться с толпой купцов, ремесленников и крестьян. Сигурда она тоже заметила – и задохнулась от накатившей радости. Тэны Рандвера сказали ей, что ее отец и братья погибли в сражении неподалеку от замка Горма в Авальдснесе, и, когда Руна это услышала, она тоже хотела умереть – ведь это означало, что все потеряно.
Но увидев Сигурда на невольничьем рынке на Реннесёе, так близко, что могла бы его позвать, она, будто выбралась из темного кошмара, и сердце заколотилось у нее в груди, точно молот по наковальне.
Руна подозревала, что ей не удается унять дрожь – не потому, что она оказалась так же близко к смерти и крови в этот день, как воин в третьем ряду «стены щитов», и даже не из-за того, что ее подругу продали карлу с жирной бородой – такова была судьба Сванильды, – когда хаос рассеялся и люди Рандвера унесли окровавленные тела. Нет, она никак не могла успокоиться, узнав, что Сигурду каким-то образом удалось спастись, он избежал смерти, забравшей всю ее семью – даже мать, которую Руна видела в последний раз, когда ее зарубил один из людей Рандвера (но перед этим Гримхильда успела вспороть живот другому своим скрамасаксом).
Ее брат, про которого люди говорили, что его любит Один, жив, и Руна знала, что он за ней придет…
– Что с тобой, девочка? Ты не голодна?
Она сердито посмотрела на ярла Рандвера, позволив ненависти в глазах окутать его, точно плащом в плохую погоду, но он лишь пожал плечами и снова повернулся к соседу, с которым пил и разговаривал.
…Руне так отчаянно хотелось встретиться глазами с Сигурдом, дать ему знать, что она его видела, хотя бы ради того, чтобы удержать от какой-нибудь глупости – ведь он, наверное, даже не подозревал, что ярл Рандвер расставил своих людей в толпе покупателей и зевак. Ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы не смотреть на Сигурда; она знала, что Амлет, второй сын Рандвера, внимательно за ней наблюдает. Девушка чувствовала кожей его взгляд, пронзавший ее, будто когти ястреба, и не сомневалась, что он все поймет.
Потом из толпы выскочил Герт, и работорговец умер от его меча, а в следующее мгновение брата Сванильды, попытавшегося спасти ее, убили, и Руна мысленно взмолилась, обращаясь к Сигурду, чтобы тот не стал жертвой собственной гордости. Наверное, в тот момент Один направлял Сигурда, и поэтому он не вытащил меч и не вступил в схватку. Впрочем, в этом Руна сомневалась: разве имя «Один» не означает «ярость»? Уж он-то обязательно толкнул бы Сигурда в драку, а потом смеялся бы, радуясь пролитой крови. Скорее убрать меч в ножны Сигурда заставил соратник их отца, Улаф. Учитывая, что наследная линия Харальда практически уничтожена клятвопреступниками и алчными людьми, Улаф, вне всякого сомнения, не мог допустить, чтобы Сигурд так дешево отдал свою жизнь. Он относился ко всем детям Харальда и Гримхильды, как к собственным, и Руна знала, что Улаф будет и сейчас защищать Сигурда, и ее это утешало.