Сегодня во время перехода от "приемного пункта" и обратно Коля пробормотал, что в своей землянке сгорел Илюха. Я его знал. Здоровый парень, водку пил, как ряженку. Она его и сгубила. Вчера вечером он с приятелем и дамой сердца "злоупотребил". Лег спать, а приятель с подругой вышли подышать вечерним бризом на "гору". Что там случилось – одному Богу известно, только не проснулся Илюха... Надо бы за своей печуркой повнимательней приглядывать.
Ну вот, подумал – и домой потянуло. В тепло, пожрать сварганить да водочки в нутро залить. Но сначала сбегаю вниз, к воротам – может там подкалымить можно. Внизу живут охранники, сторожат трактора. Там же собачья "тюрьма". Туда привозят бродячих собак, которых, после трехдневного "карантина" уничтожает семидесятилетний старик...
Калыма нет, зато встретил местную легенду – деда Ану. Так прозвали Анатолия за то, что он любую фразу предваряет смешным: "А, ну..." Ану старожил. Дольше его продержаться здесь никто не смог – сорок лет. Самому уже за 60, но жив еще, курилка. Кстати, сигарету лучше ему не предлагать. Не возьмет, притом обидится. Гордый. Живет отдельно от всех. Сторожа его знают, даже предоставили "жилье" на охраняемой территории. Жизнь выбросила его на свалку в молодости. Анатолий отправился в командировку от завода, где работал. Но муза дальних странствий сдалась без колебаний перед лицом алкоголя. Толя пропил командировочные и бежал от гнева родного предприятия. Теперь привык и не хочет навсегда возвращаться в Челябинск. "Там одни жулики, а здесь настоящие работяги", – говорит. Простая жизненная философия Ану позволила ему выжить в нечеловеческих условиях. "Я с ними не якшаюсь", – кивает он кивает на "гору". "Ко мне никто не лезет, я никого не трогаю..." Единственные живые существа, которых Ану уважает, – это собаки. Их у него трое. Спят вместе. Собаки согреют, все поймут и простят...
А по выходным Анатолий все же заезжает в город. В баньке попариться, прикупить чего нужно, газеты почитать. Он человек рабочий, даже хвастался, что трудовая книжка есть, а значит, имеет право на отдых. Только не нравится ему такой отдых. "Ходят, – говорит, – там всякие. Прилично одетые, часы на руке. Пройдет рядом, не заметит, а от тебя – мокрое место". Поэтому бежит Ану от города, как черт от ладана. К своим собакам, к своему дому. Не важно, что дом этот – сарай. Важно, что только там он может почувствовать себя человеком, распоряжающимся собственной судьбой.
После бесед с дедом Толей мне всегда становится легче. "Ну и что, что ты здесь. Зато выше тебя только небо. Ты сам себе хозяин", – говорю я. "А что ты будешь делать, хозяин, ежели, к примеру, воспаление легких схватишь?" _ язвительно парирует внутренний голос. "Ну и черт с ним!" – отрубаю дальнейшие колебания. Иду домой, там у меня стоит початая поллитровка. Сейчас сварганю себе закусь, выпью – и спать. Я ведь тоже человек рабочий, тоже могу отдохнуть...