Среди охотников-спортсменов - большое разнообразие типов. Тут и охотники-староверы, не признающие ружей центрального боя и предпочитающие стари.нныя пистонки". Они с невозможными, допотопными "мултуками" и увешаны всевозможными пороховницами, пистонницами, дробовницами. Другие, с хорошими, новейших систем, ружьями, изображают опытных "луговых и лесных волков". Их костюм: донельзя обтрепанный и засаленный, с дырами, пиджак, какая-нибудь невозможная фуражка. Все это старое и будто бы "заслуженное", видавшее виды. Но не верьте им: все это только показное, - из них многие только "шлепалы" и"ляпалы", т.-е. стреляющие по чем и как попало, да еще "ахалы", при каждом неудачном выстреле (а они все неудачны) издающие восклицание "ах".
Вот как-раз несколько таких спортсменов собралось на идущем в Шексну пароходе. Псы всяких пород: желтопегие и кофейно-пегие пойнтера, коричневые долгошерстные ирландцы, черные, с желтыми подпалинами, гордоны и, наконец, несколько, ублюдков и совершенно безлородных "кабыздохов" вертятся под ногймй и нестерпимо мешают неповинным пассажирам.
Пароход дал уже два свистка и скоро лойдет. Около рубки примостились с собаками несколько охотников, изображающих опытных "лесных волков". У одного на голове невообразимая ярко-зеленая шляпа. За плечами ружье, а спереди он весь увешан разнообразной охотничьей сбруей: тут огромный ягдташ с сеткой чуть не до пят, два патронташа, для чего-то кинжал, свистки, экстрактор, какие-то писчики, ножички, приколочки. Одним словом, совершенный Тартарэн из Тараскона. На цепочке он держит клокатого пса, сильно напоминающего пуделя. Пес добродушно приветствует всякаго прохожаго своим пушистым хвостом и ласково улыбается, приподнимая губы и обнажая ряд белых зубов.
- В прошлом году, я с ним, - говорит Тартарэн, кладя руку на голову пуделя, - взял 68 штук. Не знаю, что будет нынче...
Пудель укоризненно поднимает глаза на хозяина, словно хочет сказать: "И не стыдно тебе так врать!"
Но своя компания, видимо, верит и причмокивает от удовольствия...
Разговор неожиданно прерывает проходящий мимо рубки подвыпивший мужик. Он останавливается против охотников и, неопределенно указывая рукой не то на "Тартарэна", не то на его пуделя, произносит:
- Неужто этакая-то нехорошая рожа и за охотой пойдет?
Охотник грозно сдвигает белесоватый, почти незаметныя брови, но на мужика это не производит никакого впечатления. Он стоит еще несколько секунд, покачиваясь на ногах, потом безнадежно машет рукой и идет дальше.
Но вот третий свисток, и пароход отходит от пристани. Пассажиры сбиваются у бортов на зонтик, машут шапками, платками. Иные крестятся на сверкающие главы собора. Охотники приосаниваются и гордо посматривают на публику, остающуюся на пристани.