И по тому указу, беглый холоп Лупатова перебрался в большую избу, очищенную про него на конце слободы. По первому его слову, ему принесли "древ всяких, и досок, и холстов, и гвоздя железнаго, и всякой иной снасти, и резаков, и ножей, и скоблей, и всего, еже для того дела надобь", и Никитка принялся за работу. Времени терять было нельзя: от царя ему указано было: "делать не более яко бы ден с десять, а на одиннадцатый ту птицу деревяну сделать и на ней летать". И работал смерд свою дивную птицу денно и нощно, снимая подобие с "малаго птичища" хитраго дела, которое сделал еще на Москве и которое принес с собою. "А то птичище, егда пущено, летало само, яко-бы суще живо"... Тесал и строгал смерд, выгибал брусья, натягивал на рамы холсты, расписывал их "розными краски", одно к другому пригонял хитрыя колеса, а сам думал: как пожалует его царь за его великое дело, когда возлетит он пред ним превыше облак? Даст ли ему в жалованье пригоршни серебра, камки, сукна алаго цвета, али пожалует в честь-боярство? И того ему, смерду, не надо: лихо бы дал ему осударь на избу, да велел избыть кабалы у Лупатова и отпустил на свою сторону на Шохну... Там не чета Москве: никто тебя не изобидит. Тиунов царских по иной год и не увидишь,- всякому там человеку вольно. Там есть чем и прокормиться, - в лесах зверья, а в Шохне рыбы и не оберешься!
На десятый день доделал смерд свою диковинную птицу, а перед тем в ночи пускал в ход колеса и махал на месте крылами. И такой был от того шум, что сторожа, приставленные к Никиткиной избе, со страху разбежались.
В одиннадцатый день ясное и погожее встало утро. Радостно играющее солнышко слепило глаза. Вся слобода, от мала до велика, высыпала на улицы и слушала бирючей, что скликали людишек идти о-полдень на край слободы к полю и смотреть, как выдумщик некий будет летать на деревянной птице. И спозаранку бежал народ туда, на взгорье, откуда начиналось неоглядное слободское поле. Провезли о дву-конь, на полозьях, хоть уж и давно не было снегу, и диковинную птицу, покрытую "от призора" холстами. Про царя на холму поставили на ковер столец с высокой спинкой, крытый сукном алым, а рядом раскинули шатер: на случай, не было бы дождя. Тут стал у своей птицы и сам "летатель" Никитка, а кругом все холмы и великое поле, пока окинет глаз, залились народом. И пестрели при ярком солнышке многоцветным узором кафтаны слобожан и охотных смотрильщиков из ближних починков и деревень, и сверкали золототканныя ферязи женок, искрились цветными огнями высокие кораблики на их головах.