Когда прекратились проливные дожди, Гру стал слышать стук каждый день, и ему это не нравилось. Весь этот грохот напротив и тишина в его собственном трактире раздражали его. Раньше он этого не замечал, но, как теперь понял, он привык к топоту босых ног и музыкальному ритму кроватных каркасов. Гру никогда не нравилась тишина – он ей не доверял. Тишина воцарялась тогда, когда кого-то придушили.
Напротив прибивали свежие, светлые доски. По цвету они были похожи на кожу – будто бледная задница, выставленная по другую сторону дороги, чтобы насмехаться над ним. Этим утром плотники приступили к работе над вторым этажом, и пока они таскали древесину, Гру со злостью тыкал вилкой яичницу. Он был не один, кто, не отрываясь, следил за происходящим. Тупые зеваки собрались кучками, чтобы поглазеть на стройку. Четверо стояли возле городской конюшни, двое в грязи на улице, а еще трое на его собственном крыльце, будто это трибуна на турнире, а не вход в пивную. Он не стал зазывать их в пивную и требовать, чтобы купили выпивку, поскольку было утро. Будучи деловым человеком, он не хотел, чтобы его обвиняли в моральном разложении квартала. Сам Гру никогда не пил до того, как туман поднимется с полей. Как-то священник сказал ему слова Новрона о том, что поступать иначе – значит оскорблять богов, хотя, возможно, это были всего лишь строки из полузабытой песни. Тем не менее Гру принял их близко к сердцу и с недоверием относился к тем, кто поступал по-другому. Не то чтобы он отказывался продавать кому-либо выпивку. В конце концов, если Марибор допускает, чтобы солнце светило безумцам и безбожникам, то кто такой Гру, чтобы не давать им напиться? Но он испытывал презрение к этим низким людям и уважал стойкость тех, кто толокся у него на пороге, не требуя выпивки. Однако после полудня они непременно должны ее купить, или пускай стоят в грязи вместе с теми, кто не успел занять местечко получше.
– Стекла в окна вставляют.
Голос Уилларда, напоминавший скрежет трущихся друг о друга камней, резанул Гру по нервам. Уиллард в этом был, в общем-то, не виноват: он родился с песком в горле. Все дело было в том, что Гру прошлой ночью основательно перебрал с выпивкой. Третью ночь подряд он засыпал, сидя за этим столом. Он посмотрел на стекло с чистым кругом. Может, он сам пролил туда выпивку? Кажется, прошлой ночью он вроде бы затеял ссору с этим окном и обвинял его в том, что оно слишком грязное.
Гру рассчитывал, что к этому времени шлюхи уже вернутся.
Полагал, что они погуляют пару дней, набьют себе кровавых мозолей и проголодаются. Когда зайдет солнце и задует холодный ветер, они постучатся к нему в дверь с мрачными лицами, виновато опустив голову. Каждая из них будет дрожать у него на крыльце. Он намеревался заставить их провести ночь прямо там. Уроки необходимо учить. Лошадь достаточно объездить один раз, и пока ездишь на ней регулярно, она помнит тренировки, но шлюх нужно учить постоянно. Особенно он хотел избавить их от привычки следовать за