Оставался еще старый снегоход, который не заводили ни в прошлом году, ни в позапрошлом. Джордж вспомнил, что в последний раз снегоходом пользовались три года назад. Сумеют ли они его завести? И даже если сумеют, пятерых ему не вывезти.
Просто скажи им, скажи, что возьмешь снегоход, потому что хочешь выбраться отсюда, хочешь к сыновьям и жене.
Ворчливый внутренний голос советовал предъявить козырного туза, который прячут в рукаве все родители малолетних детей. Но это совсем не то, что отпроситься с работы пораньше, чтобы забрать малышей с футбольной тренировки, или попросить бездетных коллег задержаться попозже, потому то ты должен подменить няню. Это — твои закадычные друзья, люди, которых ты любишь всем сердцем, и бросить их здесь означает проявить крайний эгоизм.
Если они по-настоящему ценят тебя, они поймут. У тебя дети, просто скажи им, если сможешь…
— Что уйти, что остаться, один черт, Джордж, — промолвил Тойво, — мы не можем ни того, ни другого.
Тойво почти протрезвел. Мутные глаза, в усах блестит сопля. В охотничьем комбинезоне поверх двух свитеров он походил на куль с тряпьем. Впрочем, остальные выглядели не лучше.
Тойво махнул рукой на тонкие стены сторожки.
— Ты очумел, Джордж? Куда мы пойдем? В лес? Снаружи минус сорок!
Джордж кивнул. Что толку спорить. Холод — это одно, в конце концов, он взрослый мужчина и способен терпеть, но минус сорок — это слишком. А еще и снег в придачу. Снег падал с ночного неба, утолщая снежные шапки на голых ветках и хвое, засыпая пушистый белый ковер шириной в три фута на земле. Снег скрыл валежник и ямы вокруг хижины.
Но на дороге нет ни деревьев, ни сучьев, ни коварных ям. Только снег. Дорога выведет его отсюда. Ему нужно выбраться на дорогу, и чем скорее, тем лучше.
Заставь их шевелиться, двигаться куда угодно, только подальше от хижины, поближе к дому…
— Корабль совсем рядом, — сказал Джордж. — И кроме нашего, здесь нет других строений.
Он показал на маленькую дровяную печь, жар от которой казался еще слаще, учитывая, что скоро им придется добровольно его лишиться.
— Из трубы идет дым. А если у них есть лучи, они видят хижину в красном свете и знают, сколько людей внутри.
Арнольд нахмурил морщинистое лицо.
— Что за лучи?
— Инфракрасные, пап, — ответил Берни. — Как в «Хищнике».
Арнольд поднял бровь.
— А, ясно. Как в «Хищнике».
Это двое, Арнольд и Берни, были на одно лицо, а их фотографии можно было смело использовать для иллюстрации вреда от курения: таким ты был до того, как закурил, мальчик мой, а таким стал. Берни за сорок, как Джорджу, Джако и Тойво, с настоящей охотничьей бородой, отросшей всего за неделю в сторожке. Арнольд, седая щетина, усталые глаза за толстыми стеклами очков.