Полагаете, наша жалобщица радовалась и переваливала на плечи новоявленных поварих кучу дел? Вот и нет. Через день после появления очередной помощницы Олеся шептала Белке на ухо: «Грязнуля, овощи немытые ножом скрести принялась. Шесть раз хозяйский кофе пила, на бутерброд наше масло слоем в кулак намазала».
Одновременно повариха шпыняла помощницу и давала ей указания типа: «Морковь надо нарезать, только пусть останется целой». Самая терпеливая продержалась неделю, другие убегали через два-три дня.
«Не хочет народ трудиться! — закатывала глаза Олеся. — И учиться профессии не желает. Бедная я, несчастная, верчусь хомяком в банке, забыла об отдыхе».
Ну и дальше по тексту. Я хорошо понимаю: Олесе хочется одной царить на пространстве между плитой и мойкой, ее нытье о патологической усталости сродни ритуальному пению. Но поощрять Олесю не стоит, поэтому я остановила поток жалоб замечанием:
— За тарелки и чашки отвечает Катерина.
Олеся всплеснула руками:
— Ты всерьез это сказала? Да Катька посудомойку нормально не загрузит! Сервиз испортила.
— В смысле, разбила? — встрепенулась я. — Какой?
— Белый, чайный, — вздохнула Олеся.
— Новый? — расстроилась я. — Тот, что Белка купила в начале июня?
— Его, — кивнула повариха. — У Катьки не руки, а медвежьи лапы! Кучу всего в доме переколотила! Но белый сервизик не кокнула. Он испачкан.
— Вымой! — велела я.
— Пробовала, не получается, — пригорюнилась повариха, — гелем полоскала, таблетки «три в одной» в машину пихала, пищевой содой терла — ни фига! Катька предложила чашки в туалетном утенке подержать, но я засомневалась.
— Хорошо, что у нас соляной и серной кислоты в запасе нет, — резюмировала я. — Чем измазана посуда?
Олеся не успела ответить.
— Кофе уже готов? — громко спросила Аня, спускаясь по лестнице. — Мечтаю об арабике со сгущенкой.
Я испытала горькое разочарование. Поход в гараж придется отложить, надо исполнять обязанности радушной хозяйки.
Завтрак прошел без происшествий.
— Как самочувствие Кузьмы Сергеевича? — спросила Белка, едва народ устроился за столом. — Я его со вчерашнего вечера не видела.
Аня подавилась тостом с паштетом.
— Он спит! Я всю ночь около кровати сидела, боялась, что трубка выскочит.
— Не должна, — успокоил Пряникову Ваня, — я ее надежно прикрепил. Но лучше бы нам поскорее отправить вашего мужа в больницу. Кстати, ему надо сделать укол! Я через полчасика зайду?
— Конечно, — кивнула Аня, — сама хотела тебя об этом попросить.
Завтрак продолжался. Олеся принесла яичницу, потом подала кофе. Я обратила внимание, что на стол поставили разномастные чашки, а не белый сервиз. Значит, он и впрямь испорчен. Интересно, что с ним случилось?