— Нет, — остановила я кулинарку, вынимая из сушилки чашку, — загадка какая?
— А ты посмотри! — обрадовалась Олеся. — Ну… че видишь?
Я прищурилась.
— Агата Кристи? С пальцами очень трудно! Их во многих книжках отрубают.
Олеся указала на синие полоски, украшавшие нижние фаланги.
— Кольцо!
Я налила кипятку в фарфоровый бокал.
— А! Роман Стелы Когол! Там, где дворецкий всех убил! По телику как раз сериал идет.
— Что, неужели это так просто? — скуксилась Олеся. — Я думала, ты долго промучаешься! Эдак мы на бонусах разоримся. Че ж на обед заморочить? Хотела соорудить ужин из кинушки про Джима — Страшная Морда, но, наверное, это слишком легко, да?
— Джим — Страшная Морда? — удивилась я. — Это кто?
— Здорово! — заорала Олеся. — Ты не помнишь? Ну, я понеслась!
Стуча тапками о потрескавшуюся плитку, повариха направилась в кладовку. Я уставилась в сад и отхлебнула кофе. Наверное, настала пора дать некоторые пояснения, а то основная масса из вас уже решила, что имеет дело с психически неадекватной девушкой, которая разговаривает с белками, перепрыгивает по дороге в столовую через трупы и обсуждает с поварихой странный завтрак. Начну от печки.
Меня зовут Степанида Козлова, я студентка четвертого курса и живу вместе со своей бабушкой. Маму и папу, которые были археологами и погибли во время очередных раскопок где-то в Средней Азии, я совершенно не помню. Не совсем типичное, тем более для девочки, имя Степанида придумал отец: так звали его обожаемую бабушку, которую я никогда не видела. От папы мне досталась и фамилия. Ну почему мама не захотела записать дочь Юрьевой? Степанида Юрьева звучит намного лучше, чем Степанида Козлова.
В школе ко мне с первого дня приклеилось несколько прозвищ. Особо противные дети звали меня Коза, но потом к нам перевелся Сережа Козлов и моментально занял нишу, посвященную этому рогатому животному. Серега стал Козлом, а я Степашей, Степашкой или Степой. Одно время я переживала, яростно требуя от окружающих: «Зовите меня Аня», — но толку-то!
В конце концов пришлось смириться, потому что даже моя бабушка, которую, к слову сказать, все зовут Белкой, называла меня исключительно Степашей. Понимаете, как я люблю «Спокойной ночи, малыши»? Заяц Степашка — кошмар моего детства, отрочества и юности. В знак протеста я никогда не смотрела эту передачу, и однажды выяснилось, что зря. Как-то Белка купила мне симпатичную бело-сине-красную клетчатую рубашку и джинсы. Мне, тогда третьекласснице, обновка пришлась по вкусу, я тут же заявилась в ней на занятия и стала звездой. Вся школа показывала на меня пальцами и рыдала от смеха, повторяя: «Привет, Степашка, как дела?»