Йен ничего не ответил. Не было никакой необходимости становиться на защиту Генри. Несмотря на попытку Даллина казаться сердитым, Йен знал, Фейри доволен тем, что Генри пользуется его подарком – способностью исцелять.
– И что он думает тут такое? Еще одна раненная душа?
– Да, но… – Йен запнулся, не уверенный в том, стоит ли делиться своими необоснованными подозрениями.
– Но? – Испытующий взгляд Главы Долины Фейри мог бы уничтожить более слабого человека.
– Ничего, правда. Просто у меня есть свои сомнения относительно раненной души. Я вот думаю, а может ли быть так, что на этот раз парень ошибся? Все когда-нибудь случается в первый раз.
– Действительно? – Даллин поджал губы, слегка постукивая по ним пальцем. – Возможно, мне стоит внимательнее присмотреться к этой женщине.
– Я не думаю, что это необходимо. – На самом деле, Йен нашел идею Даллина относительно слежки за Сарой более чем «немного раздражающей». – Или очень разумно.
– Йен, я не вижу в этом проблемы. Женщина меня даже не заметит. Теперь я еще больше заинтригован. – Фейри повернулся и пошел прочь. Но, перед тем как раствориться среди деревьев, он бросил последнее замечание: – Кроме того, такая привлекательная женщина как она, конечно же, не будет обременительной обязанностью.
Со стороны, куда ушел Даллин, донесся тихий смех.
Слишком высокомерный.
Йен должен был быть с минуты на минуту, а Сара уже трижды переоделась. О чем она вообще думала, когда соглашалась поужинать с этим мужчиной?
– Ни о чем. Вообще не думала, – пробормотала Сара, собираясь переодеться в четвертый раз. Это, по крайней мере, было близко к правде.
Они провели время, прогуливаясь через один из самых красивых садов, которые она когда-либо видела. Когда она уже почти расслабилась, Йен стал говорить о том, что завтра собирается забрать Генри из больницы домой. И что вскоре после этого он уедет, так как собирался остаться здесь лишь до того момента, пока не вернется Генри. Сара колебалась между облегчением, что ей больше не придется его видеть и почти физической болью оттого, что больше не сможет его видеть. И как раз в тот момент, когда она отвлеклась, терзаемая противоречивыми чувствами, Йен сделал это. Застал ее врасплох.
Он пригласил ее на ужин. Предложил показать ей вечером поместье, хотя и предупреждал, что этого будет недостаточно. Сказал, в свой последний вечер здесь не хочет ужинать в одиночестве. Что она могла сделать? Йен был так мил, нашел время, чтобы показать ей окрестности и пытался доставить ей удовольствие, даже если его поступки заставляли ее чувствовать себя очень неуютно. Но это была не его вина, а только ее.