Когда Эдгар, только еще вернувшись с фронта, женился на Дороти, все говорили, что она похожа на Грету Гарбо. С возрастом, а также вследствие различных болезней, бывшая красавица превратилась в настоящее пугало: чувственность исчезла без следа, но некая властная притягательность осталась. Страстная, эта женщина делила мир на два лагеря: тех, кого привлекает творческая деятельность, и всех прочих. Убежденная, что вне первой категории не могут существовать полноценные люди, сама она была вынуждена проводить жизнь в своего рода пуританском, исключительно интеллектуальном боваризме, поскольку ей так никогда и не удалось распахнуть дверь, ведущую в мир избранных, каковыми, по ее мнению, являлись все публиковавшиеся авторы. Дороти презирала мужа, который, помимо военного дела, интересовался только футболом. Эдгар пытался привить свое увлечение и Филу, для чего втайне от матери водил сынишку на стадион. Однако мальчик, как и мать, совершенно не понимал, почему взрослые так суетятся вокруг мяча, хотя ему и льстило, что у них с папой есть свой секрет.
Детство Филипа Дика напоминало детство набоковского Лужина или детство Гленна Гулда, его сверстника и, в некотором смысле, духовного брата: толстенькие и замкнутые мальчики, которые со временем становятся чемпионами по шахматам или пианистами-виртуозами. Педагоги хвалили Фила за примерное поведение, а также за рано развившуюся страсть к музыке. Больше всего он любил прятаться где-нибудь в старых коробках и сидеть там часами, в тишине и безопасности.
Мальчику было пять лет, когда родители разошлись по инициативе Дороти, которую психотерапевт заверил, что ребенок якобы не будет страдать из-за развода (Дик будет жаловаться на это всю свою жизнь). Эдгар, вероятно, поначалу не хотел сжигать за собой все мосты, но, навестив пару раз бывшую жену и нарвавшись на холодный прием, он, обескураженный, уехал в Неваду. Дороти, в свою очередь, в надежде найти более интересную и высокооплачиваемую работу, нежели должность секретаря, на которой она прозябала на тот момент, поселилась с сыном в Вашингтоне.
Там они провели три ужасных года. В те времена, когда их семья жила в Чикаго, Фил был слишком мал, чтобы запомнить что-либо, кроме благословенного климата Западного побережья, и теперь он с мучительным оцепенением открыл для себя дождь, холод, бедность и одиночество. Мать весь день работала в Федеральном бюро по вопросам детства, исправляя ошибки в педагогических брошюрах. Фила же она отдала в школу квакеров, живших в надежде на общение со Святым Духом. Вернувшись домой из школы, мальчик часами ждал мать, один, в темной и унылой квартире. Поскольку Дороти приходила с работы слишком поздно и слишком уставала, чтобы рассказывать сыну сказки, он был вынужден пересказывать самому себе те, которые уже знал. Его любимой была история о трех желаниях, которые фея разрешила загадать одной крестьянской паре. «Я хотела бы огромную сосиску!» — восклицает жена. Сосиска тут же возникает перед ней, что приводит в бешенство мужа: «Ты что, ненормальная! Так бездарно потратила первое желание! Да хоть бы эта сосиска навсегда повисла на твоем носу!» И вот уже нос жены украшен сосиской, и только третье желание сможет ее освободить. Взяв эту историю за основу, мальчик придумывал бесконечные ее варианты. Затем Фил научился читать и открыл для себя «Винни-Пуха». Чуть позже его потряс роман Сенкевича «Камо грядеши», который он прочел в упрощенной версии. Благодаря этому произведению ожило все то, о чем ему рассказывали в школе квакеров. Мать Фила так никогда и не узнала, что всю зиму он играл сам с собой, изображая одного из первых христиан, прятавшихся в катакомбах.