— Убирать за ней будешь сам.
* * *
Письмо первое.
«Дорогой Николай Владиміровичъ!
Надѣюсь, что среди важныхъ государственныхъ заботъ не слишкомъ Васъ отвлекаю. Шлю Вамъ и всѣмъ Вашимъ близкимъ наилучшія пожеланія. Какъ дѣтки Ваши? Довольна ли Ольга Александровна московскими развлеченіями?
Спѣшу сообщить Вамъ, что, узнавъ о рѣшеніи Вашего управляющаго отправить кобылу Лазорку, къ которой Петенька былъ столь сильно привязанъ, на скотобойню, я осмѣлилась забрать её себѣ, уплативъ Алексѣю Трифоновичу полтора рубля.
Заодно, для присмотра за животнымъ, взяла къ себѣ въ работники конюха Митрофана, изъявившаго такое желаніе.
За симъ остаюсь всегда Ваша К.Т.»
На практике все получилось несколько более авантюрно — пока я расспрашивала мажордома о житье-бытье, Мефодий собирал пожитки и сводил со двора Лазорку, и лишь когда эта пара покинула конюшню, я передала деньги. Реакция Алексея Трифоновича оказалась неоднозначной, ну он на меня давно жабой смотрит, а вот прислуга провожала Митрофана как на погибель. Некоторые женщины утирали слезы.
Письмо второе.
«Василій Ивановичъ!
Каждый день я радуюсь дѣлу Вашихъ рукъ и не перестаю восхищаться талантомъ. Чѣмъ дальше, тѣмъ больше радостныхъ открытій даетъ мнѣ этотъ домъ. (окна не промерзаютъ, между тѣмъ, поэтому можете смѣло рекомендовать ихъ своимъ многочисленнымъ кліентамъ, кои, я увѣрена, не замедлятъ появиться).
Случилось такъ, что мнѣ срочно нужна конюшня на 1 лошадь. Не посовѣтуете ли хорошаго плотника, который сможетъ выполнить этотъ заказъ въ ближайшіе дни. Можно хоть сегодня начинать.
Съ благодарностью графиня Ксенія Александровна Татищева».
Я задумчиво смотрела из окна зимнего сада на стремительно растущий снопик снега на спине лошади во дворе. Случайное животное, такое же лишнее, как и я зимой 1893-го. Ну не будет теперь у меня цветочков там, что же делать. В конце концов, можно сделать вертикальные клумбы по соседскому брандмауэру. Куда экономичнее в плане пространства выйдет, а эффект искажения пространства поразительный.
— Мефодий! Евдокия, иди ко мне, голубушка. С фонарем! — крикнула я в глубины дома.
* * *
Из подвала достали оставшиеся от строителей леса и из них, с помощью покрывал от мебели соорудили временный занавес для зверюшки, которую временно пристроили в арке. Еще раз порадовалась, как умно было отказаться от ажурных ворот в пользу глухих без щелей — обидно будет, если после всей этой суеты она даст дуба от пневмонии.
Митрофан был бесконечно счастлив. Хоть и выделили ему самую маленькую комнатку, в которой пока еще не было даже кровати, конюху нравилось все.