Вокруг этой пары образовалось пустое место, хотя остальные сбились в кучку, пытаясь хоть так сохранить живое тепло.
— Что с ними? — спросила я у проводника.
— Да сектанты это, кулугуры-беспоповцы. Тьфу.
— Замерзнут же так. — не сразу дошло до меня.
— А и невелика потеря. — его явно раздражала необходимость находиться тут из-за каприза знатной пассажирки. Теперь я при каждом удобном случае сообщала свой титул, а если бывала в особом задоре, то и родственные связи.
Нетвердой походкой я подошла к отверженным.
— Пойдешь ко мне в прислуги?
Девица подняла глаза, оказавшиеся вовсе не кроткими, а жесткими, как у много повидавшей старухи. На ресницах уже начинал белеть иней.
— Пойду. — с каким-то отчаянием прошептала она.
— А мужа с собой возьмешь? — я кивнула на не реагировавшего на нас парня.
— Это брат. Не говорит он. Со мной везде.
— Ну пошли. — я развернулась и пошла к себе, считая свой долг по благотворительности на сегодня исполненным.
Проводник еще что-то верещал, но после трехрублевой купюры быстро вспомнил о других делах. Кулугуры сели в уголке моего купе, взяв один маленький узелок на двоих, а я легла спать прямо в одежде.
Проснулась я от стука проводника. Оказалось, что поезд пока дальше не пойдет, а пассажирам первого и второго класса можно уехать на санях, которые прислал местный староста. Эта идея меня не особо впечатлила, так что я пока отказалась, попросив лишь подать мне пару бутылок коньяка. Оказалось, что есть только одна, последняя, зато литровая. И пусть по цене ящика, но меня она очень даже воодушевила.
Тут я рассмотрела других пассажиров.
— А вы кто? — ну то есть я весьма смутно помнила свой выход в люди, и не была уверена в его итогах.
— Красноперовы мы. Устинья и Демьян. — настороженно сообщила девица.
— Хорошо, Устинья. Меня зовут Ксения Александровна Татищева. Я графиня, так что зови меня «Ваше Сиятельство». Дом у меня в Петербурге. Вы сами-то куда ехали?
— В Москву. — глядя в пол сообщила Устинья.
— Семья там?
— Нет у нас никого. Одни мы.
Что-то я раньше о старообрядческих семьях другое слышала.
— А откуда вы?
— Из Пензы. Там у нас село. Было.
Понятно, больная тема.
— И чем же вы в Москве заниматься собирались?
Она помолчала и, видимо решившись на что-то свое, выдала:
— Там у людей старой веры работа для своих всегда найдётся. Даже для таких, как мы.
— А что же с такими, как вы не так?
— Мы с горнего согласия. Староста наш, Ефим Титыч, с другими рассорился и один спасаться решил. Скит наказал выкопать. Мы туда всем селом пошли и сидели. Месяц без малого. А там солдаты пришли, и тогда мужики наши матицу подрубили. Мало кого откопали. Нас вот с Демьянушкой, у Сычевых бабку одну — она все равно потом померла. Бекешины все полегли. А у Гусевых малой остался. Крыдина молодуха… — она спокойно перечисляла фамилии, а у меня выбивался весь алкоголь из головы.