Но мысли мыслями, а надо улыбаться, радостно взирать на окружающий мир и не опростоволоситься.
Луи-Огюст встречал по пути множество знакомых, представлял меня им, так что теперь при случае я смогу без оскорблений чужой нравственности общаться с каждым — на улице или на приемах. Правда знакомцы посольского сына были преимущественно французами или совсем юными отпрысками богатейших семей, так что мало где мы можем пересечься, но лучше так, чем вообще стоять столбом в толпе на балу, как было в Москве.
* * *
Весь апрель прошел в круговерти примерок, перешивов и доставок моего добра. Уборная потихоньку начала заполняться платьями и коробками, я задумалась о покупке новых чемоданов, а мир вокруг жужжал и ускорялся в преддверии новой эпохи. Последней, если не вмешиваться. А единственный, кто может помочь вмешаться, пропал без следа.
В один из вояжей по портным мне пришла в голову одна идея… осуществлять ее пришлось у мужского мастера, потому что женские работали по 27 часов в сутки. Понадобился мне мужской костюм. Целиком мужской, для верховой езды, болотно-черный. Чем-то похож на наряды доктора Ватсона. «Для маскарада, любезный». Портной не очень долго возмущался, мое объяснение его вполне удовлетворило, а то я давно уже хочу иметь вариант для прогулок инкогнито. Прикупила еще котелок и тросточку.
* * *
Огюст-Луи еще пару раз приглашал меня на прогулки, и я исхитрилась укатать его пешими походами по берегам Невы «Месье Луи, а что, если нам за один раз обойти все мосты Петербурга и загадать желание?». Странно, что в тот день я не провалилась в Преисподнюю со своими инициативами — взгляд у мальчика был очень характерный. Второй его визит был организован хитрее, в дождливый день — и мы отправились в Эрмитаж, о котором я столько слышала, но так и не повидала.
И пусть мальчик бросал томные взгляды, порой дольше положенного задерживал губы на моей ладони, но границ не переходил. А я с ними обоими расслабиться не могла достаточно, чтобы позволить себе что-то хулиганское. Правда, очень хотелось, но не выходило.
Сеньор Карло заглядывал, и был вынужден подробно исследовать Кунсткамеру. Дважды, потому что за один день мы не успели изучить все. В качестве ответной любезности я побывала на камерном выступлении итальянской оперетты в посольстве с чудесной солисткой — шведкой Сигрид Арнольдсон. Эту труппу выписали к коронационным торжествам, а здесь обкатывали программу для своих. Раньше читала о хрустальных голосах, но теперь я его услышала. В подарок приготовила букет из конфет — сама его дома творила полдня, зато хотя бы выделилась. Всех это заинтересовало даже больше, чем мое декольте и парюра из розового жемчуга. Было очень интересно, но поскольку все говорили на итальянском, который я не знаю от слова «совсем», то вскоре разболелась голова и я почла за лучшее отбыть домой. Хотя итальянцы оказались обаятельнейшими людьми, и, невзирая на явный интерес Карло, наперебой рассказывали мне всякие истории на смеси итальянского, французского и русского.