Вера покраснела. В глубине души она действительно часто думала о Матильде.
Ей рисовались непристойные картины, наподобие тех, которыми частенько развлекаются прыщавые гимназисты для утоления жажды взрослеющей плоти. На них она представляла Матильду со всеми ее доступными прелестями и каждого участника драмы. Она думала не только о ее порочности и распущенности. Но и о ее свободе, телесной и духовной, той свободе, которой Вера была лишена напрочь.
– А, вы покраснели! – усмехнулась Бархатова. – Значит, я угадала. Тогда вот вам мой совет напоследок. Отдайтесь первому встречному, иначе вы в скором времени зачахнете, да так, что даже громкое имя вашего папаши не заставит никого полакомиться перезревшим фруктом!
Вера ахнула от возмущения. Гнев и омерзение переполнили ее.
– Гадкая! Какая вы гадкая! Ненавижу вас! Вы мне омерзительны!
– Пожалуй, это не самое страшное в моей жизни, – спокойно заметила Матильда. – А вы, милое и непорочное дитя своего развратного отца, пропадете, совершенно пропадете!
Бархатова подошла к надгробию Кирилла, положила на него руку и несколько секунд стояла, замерев. Потом, не попрощавшись с застывшей от негодования и ненависти Верой, направилась к воротам кладбища, за которыми ее ждала пролетка…
Эта встреча не выходила у Веры из головы. Ее замкнутый, зависимый от прихотей отца образ жизни все больше наводил ее на мысль, что проклятая развратница права! Но где взять его, этого самого первого встречного, и, самое ужасное, как действовать дальше, реализуя совет Бархатовой? Пока девушка размышляла, первый встречный явился. Явился в лице бухгалтера Антона Антоновича Яблокова.
Как-то Однажды, когда и лето, и дачный сезон были уже на исходе, когда горожане потянулись в петербургские квартиры и количество дачных соседей стало стремительно уменьшаться, Вера удрученно брела по тропинке вдоль залива. Извеков тоже было собрался прогуляться, но в последний момент набежавшая тучка погасила его пыл. Вера, несмотря на возможность дождя и нежелание отца отпускать ее одну, все же вырвала себе час-другой мнимой свободы. Ветер гнал волны, жизнерадостными белыми бурунами они подбегали к берегу и напрыгивали на камни, слизывали песок, подбираясь под самые корни деревьев. Тропинка петляла среди кустов и высокой сырой травы. Подол платья вымок, и пришлось высоко поднимать его рукой. Другой рукой Вера придерживала шляпу, которая, хоть и была приколота огромной булавкой, но все равно могла быть сорвана порывом ветра.
Выйдя на открытый берег, Вера посмотрела вдаль моря. Как хорошо, как просторно! Пусть ветер рвет шляпу, раздувает унылые мысли! Скоро осень вступит в свои права, и они вернутся в город. Что ждет ее там? Наверное, приедет погостить Павел, он обещал. Но теперь, когда он получил место и стал инженером, он совсем перестал навещать их и сторонился семьи. Вера чувствовала, что брат не простил отца, что он во всем винит только его. Смерть Кирилла развела их навсегда.