— Хороший он все-таки человек был. Хоть и знала я его всего ничего.
Голос спутницы заставил его вернуться его из мира своих размышлений. Алексей вздохнул, посмотрел на букет ярко-алых роз в своей руке, и положил его на могилу.
— Ты уж прости меня, Витька, что из-за меня погиб, пусть земля тебе будет пухом, — сказал он, и обернулся к спутнице. — Ну что, пойдем потихоньку?
Та кивнула, они взяли мальчика за руки с двух сторон и медленно побрели к выходу с кладбища. Машина была припаркована недалеко от выхода, на охраняемой автостоянке. Усадив Оксану и Митю на заднее сиденье, Алексей, прежде чем сесть за руль, обернулся в сторону Ново-Восточного.
Сердце отчего-то сжало словно тисками, в горле подозрительно запершило. Захотелось взвыть волком, броситься на землю и царапать ее ногтями, превращаясь в первобытное существо...
Он потряс головой, прогоняя морок, и поспешил забраться в салон. Поворачивая ключ зажигания, кинул взгляд в салонное зеркальце. Оксана копалась в сумочке, что-то выискивая в ее недрах, а Митя грыз ногти...
Ногти, ногти... А ведь раньше за ним такой привычки не водилось.
В этот момент Алексей встретился с Митей взглядом, и почувствовал, как холодок медленно пополз по спине. Этот взгляд не мог принадлежать больному аутизмом ребенку, скорее, взрослому человеку, душа которого представляет собой бездонный черный колодец.
И вот тогда ему стало по-настоящему страшно.