Мертвецы Лёха-Аспирант и Петрович оказались совершенно правы. Несколько дымовух обозначили «восьмёрку» «гитик» прекрасно, как на уроке. Вонючий дым стлался по границе «локалей аномальных гравитационных интенсивностей неизвестной природы», ясно обозначая их.
– Двести миллионов копеек… Какой-то засранный младший научный сотрудник получает на руки чистыми четыре тысячи сто восемьдесят пять рублей в месяц! – провозгласил вдруг Башкало откуда-то из прошлого мира. Там тоже, оказывается, мыслительный процесс шёл, двигался, набирал обороты, матерел, приходил к выводам и высоко обобщал. Но Вадим даже не обернулся, заворожённый почти живыми извивами дыма. Это было сродни (не похоже, а сродни) как если рисовать табачным дымом на солнечных лучах, бьющих сквозь щели в тёмную сарайку.
– И сидит в своих палатках – на счётах щёлкает, ты понял?! Мэнээсишка поганый! По имени-отчеству, говорит… А у академика тогда сколько – по сту тысяч в месяц? Да я их маму топтал с вашим Горбачёвым вместе. Кто треки провешивает? Академик? Кто приборы таскает, кабеля? Мэнээс? Кто отсюда банки-воронки-ништяки носит-выносит? Горбачёв? Ни-хе-ра! Я! Я на аэродром выходил, я к объекту «Житкур» выходил, до половины дошёл с Пашей-Мазом! (Тут Вадим насторожился на секунду. Да-да-да, сказал Бубнилда, «Паша-Маз», я записал.) И мне, мне! – двести рублей за выход с вычетами. И где я их тут потрачу? Карантин? На хер ваш карантин.
А может быть, подумал Вадим, обращаясь к Бубнилде, это не две гитики, а одна? Или система из двух, подхватил Бубнилда. Система даже, наверное, лучше, согласился Вадим. А когда она одна – это брак, сказал Бубнилда. Да ты у меня астроном, сказал Вадим. Бубнилда самодовольно хмыкнул. Вадим поджёг ещё пару частей расчёски и подбросил их, одну справа, заполняя разрыв дымного обруча, вторую прямо в центр дыры, и она исчезла. Вадим встал на колено, наблюдая. В месте соединения частей «восьмёрки» дым рисовал трубу изнутри, ускорялся, плотнел… и вдруг обозначился перед Вадимом вертикально стоящий здоровенный круг. Вадим вскочил и отскочил на пару шагов, совершенно обалдев.
– А мы давно с ребятами уже говорили. Многие недовольны! Не дело это потому что. Мы тут, в Зоне, среди Беды, основные, нам и плати. А тут вас вдруг нагнали, видишь ли. Учи вас, тащи вас, делись с вами боевым опытом. Вот и доучили! На голову сели, вместе с такими же психами, как наш покойный старший прапорщик Петрович. Бампером меня хотел пустить, с-с-ыка. Меня! Гусь ему значит полуторатысячный показался, а меня, старого разведчика, решил пустить бампером в тяжёлое место. И за что? Вешки потерял! Я их и не терял… Ну, что ты там, контрактник? Ни хрена себе!