Блинчук, однако, молчал, тасуя в голове карточки с вариантами реакции видимо. Политикой прямо таки завоняло на кузове, Набис поморщился. (Это Мавр взбил его чуйку, запахи людей, их мыслей и намерений щипали Набиса за волоски в носу почти физически.) Но полковник мог бы и не искать варианты, всё уже было решено свыше.
Харон вскочил на подножку и пробурчал нехотя, обращаясь к Блинчуку:
– Баллон пробит.
В этот момент Набис уже знал, что будет делать дальше со своей темой, а полковнику, соответственно, делать было нечего. Он молча и медленно спрыгнул с кузова, подошёл, прихрамывая, к «уазику» с Ремезовым. Тот вскочил в машине и козырнул.
– Товарищ полковник! Сергей Борисович! – проникновенно сказал он.
– Не забрызгайте меня своим пакетом, Валентин Васильевич, – предложил ему Блинчук. – Похвально, что вы стремительно бросились на мои поиски. Впечатлили меня рьяностью. Лихо и придурковато! И вообще, у меня от сегодня полные штаны впечатлений. Вы, подполковник, надо сказать, добавили соответственно. Но мы обсудим это с вами у меня в кабинете, не будем прямо уж тут… И прямо сейчас. Так. Товарищ майор, вот вы…
Указанный майор вскочил.
– Уступите мне место, будьте любезны, – сказал Блинчук.
Указанный майор выскочил из машины.
– Майор Коростылёв…
– Я! – сказал за спиной Набиса Коростылёв.
– …доделайте всё по нашей линии, – негромко крикнул Блинчук, поднимаясь на борт «уазика». – И явитесь к восемнадцати в комендатуру.
– Есть! – И Набис почувствовал спиной движение козырнувшей руки.
Блинчук уселся. Все ждали.
– Ну, кому стоим, подполковник Ремезов? Поехали уже! – вежливо сказал Блинчук. – Командуйте!
Но Харон ещё не закончил. Харон подошёл к «уазику», посмотрел на Шлагбаума вблизи, прямо в глаза его бесстыжие, и, как по крышке гроба, постучал кулаком по капоту.
– Думать надо, Витя! – указал он Шлагбауму. – Думать, га-ла-вой! – Шлагбаум скривил рожу, а Ремезов, к чести его, сказал:
– Харон, мой приказ был… В общем… Э!.. – Он махнул испачканной рукой.
– Послать он вас с вашим приказом обязан был, товарищ подполковник! – сказал Харон непримиримо. – Промолчать мне невозможно. Пассажиры потому что!
– Командуйте, Ремезов, – сказал Блинчук.
– Поехали, Витя, – сказал Ремезов, а Харон повернулся спиной к презренным и вернулся к пострадавшей, лапку проколовшей своей «шишиге». Витя-Шлагбаум завёлся и медленно, но верно, развернулся, и увёз уже спасённого коменданта прочь. Группа Набиса прекратила существование.
Набис сразу же повернулся к Коростылёву, уполномоченному. Тот вставал, но среагировал и уселся обратно. Уставился вопросительно.