– Я понял, феномен, – сказал Мантяй, разглядывая карту. Посмотрел влево. – А я вижу. Там цеха такие огромные, и вышка круглая, правильно?
Туман там был, куда он пялится. Сплошной туман. Не обычный, как дым, а похожий на комканную бумагу. Сухо было в глотке у капитана Алёшичева. Как там в этой книжке про дьявола? Что-то сосало сердце. Очень точно. Что-то сосёт мне сердце. Но что делать? Пуля в затылок за штабом за неисполнение приказа – это не шутки. Это реальность. И доказывай остервеневшему от повального дезертирства генералу с пистолетом, что незаконно он тебя шлёпнул. В день до тридцати человек в загазованной зоне гибнут, в список потерь тебя внести – только кнопкой авторучки щёлкнуть.
– Надо, Кеша, тебе, в общем, продолжать проводку машины, – сказал Алёшичев. – Тут полкилометра до поворота, а там до точки поставленной задачи четыре километра всего. Боевое задание. Ты как, сдюжишь? Спешить не надо, времени до вечера навалом, ещё и одиннадцати нет. У тебя часов нет?
– Нет.
Алёшичев снял и отдал Мантяю свои часы.
– Тут и компас есть, если что. В общем, рулишь нами. Твоя команда – закон. Если почувствуешь запах не такой, или туман увидишь, или что другое – что угодно, лужу, молнию, снег начнёт от земли так подниматься в воздух – руку вверх, мы стоп, а ты герой. Понимаешь?
– Сделаю, – глухо и торжественно сказал Мантяй. Капитан хлопнул его по плечу.
– Курить не оставляю, запрет в силе. Ну да в боевой обстановке это нормально, верно, Кеша?
– Верно, – глухо сказал Мантяй. – Сделаем, товарищ капитан.
– Анатолий Алексеевич мне говори. Дождись, пока заведёмся, и возобновляй движение. Про гайки не забудь. Кидай метров на десять-пятнадцать и смотри за ней.
Мантяй серьёзно кивнул. Ничего он про эти гайки так и не понимал, но всё равно кивнул. Дело есть дело. Он был преисполнен. С ним разговаривали, на него полагались. Он феномен. Наконец-то разглядели, твари.
Закончив мотивирующий митинг, капитан Алёшичев чуть было не допустил страшную ошибку: он повернулся к строительному воину спиной и даже сделал два шага по направлению к машине, то есть, чуть было не вернулся к ней, чуть было не вернулся назад. Он резко остановился, глубоко вздохнул, подумал и подался к обочине, махнув призывно рукой водиле. «Шестьдесят шестой» шагом тронулся, Алёшичев дождался его, забрался в кабину на ходу. Его так и подмывало сказать: «Чутьбылобляненазад!», но он сдержался. Он подышал из баллона кислородом, постучал пальцем по пульту выносной газосигнализации, приделанному к передней панели, затем включил микрофон и сказал в него: «Химики, замеры делайте непрерывно, не сачковать! Отбой связи».