– Мы поедем только до Сантино, – ответил он, – и будем там через два часа. Подождем прохлады.
– Нет. Мужу мадам может понадобиться наша помощь. Этот раненный почтальон последовал за ним, и бог знает что может приключиться.
– Ладно. Тогда поедем.
Бетти посмотрела на меня с благодарностью, написанной на ее лице, и чтобы выразить ее, сделала вид, что у нее пробудился аппетит. Она уже поняла, что это способ выразить мне благодарность. Я вызвал наверх, пока мы обедали, одного из избитых почтальонов и попросил его рассказать, что было. Этот плут был фанфарон; он подтвердил, что получил удары шпагой плашмя, но хвастал, что запустил в него камнем, который должен был того разозлить; я дал ему паоли и пообещал ему цехин, если он пойдет в Сантино, чтобы свидетельствовать против своего товарища, и он согласился. Он начал тут же говорить в пользу графа, что вызвало смех у Бетти. Он сказал, что рана на лице была только царапина, которую, впрочем, он заслужил, потому что не должен был подставлять голову. Он заверил нас, чтобы утешить, что француз получил три или четыре удара камнем, что не утешило Бетти. Я увидел, что дело приобретает комический оттенок, и что оно окончится ничем. Почтальон, ставший адвокатом графа д’Этуаль, сразу ушел, и мы последовали за ним полчаса спустя.
Но Бетти осталась очень обеспокоенной, когда, прибыв в Сантино, мы узнали, что граф направился в Аквапенданте, что окровавленный почтальон последовал за ним, и что другой почтальон, наш адвокат, поехал также туда. Я напрасно убеждал Бетти, что нечего опасаться, что у графа есть голова на плечах и что он сможет защититься, тем более, что удары камнем, что он получил, показывали, что он только защищался; Бетти мне не отвечала и я видел, что она огорчена. Она, может быть, опасалась, что, если она будет вынуждена провести ночь со мной, я не захочу оплачивать ее расходы. Я думал, я высчитывал и я видел правду. Я спросил у Бетти, не хочет ли она, чтобы мы направились сразу в Аквапанданте. При этом вопросе ее лоб разгладился, она раскрыла руки и я обнял ее.
Ах, природа! Я не старался понять, из какого источника исходит поцелуй, который я получил; я поднялся, вызвал возчика, который уже поставил лошадей в конюшню, и сказал ему, что хочу сразу ехать в Аквапанданте. Он грубо ответил, что я волен взять почтовых, но что касается его, он не поедет.
– Очень хорошо. Быстро, закажи двух лошадей.
В этот момент Бетти, охваченная чувством, видя, сколь хорошо оплачивается ее простой поцелуй, даровала, я думаю, мне все, чего я мог бы желать, потому что упала в мои объятия. Я засмеялся, наслаждаясь ее радостью и заверяя ее, что у меня не может быть другой воли, кроме ее, и немедленно покрыл поцелуями ее рот и глаза. Она, мне показалось, высоко оценила мою сдержанность. Лошади были уже запряжены, и, заплатив хозяину за ужин, который, как он говорил, он уже приготовил, мы отправились в путь. Возчик сказал нам, что будет также в Аквапанданте в восемь часов, потому что назавтра мы должны будем выехать на рассвете, чтобы обедать в Монтефьясконе.