— Я иду, мой Миккель! — сказал Гумм. Повесив на пояс кинжал, а на плечо — бласт, он вышел в город. Его догнал Миккель, по паспорту — Михаил Северцев, галактист.
— Я с тобой, мой Гумм! — заявил Миккель и зашагал рядом.
— Кто они, грозящие из тьмы? — спросил Гумм.
— Себумы негуманоиды, — ответил хомо. — Они похожи на длинные, локтя в три-четыре, кожаные мешки. Блестят, как намазанные маслом, и формы не имеют. Такие, знаешь, шевелящиеся студенистые туши, противные очень. Они из любого места выбрасывают, когда им это нужно, по два мясистых отростка — вместо рук — или больше. У них огромные глаза, то ли два, то ли три… И они совсем другие, не как мы! У нас и у вас есть женщины, они рожают нам детей, а эти — бесполые, и размножаются почкованием, как ваши болотные элу!
— Мерзос-сть… — сказал Гумм. Третья, рудиментарная пара конечностей, спрятанная под рубахой, рефлекторно дернулась.
— И еще какая! Мы их еще называем вескусианами. Или жабами. Они живут на Вескусе, это их прародина, их материнская планета…
— А почему ж-жабами?
— Ну, это как бы презрительное сравнение, мы называем такие слова бранью. Жабы — это такие твари, они вроде ваших элу, только без шерсти.
— Понятно, — сказал Гумм. — Но з-зачем им наша с-степь?
— Если бы одна степь… — уныло протянул Мик-кель. — Жабам подавай всю планету разом! И не вы первые… Себумы уже захватили Тиссу, Наиру, Рубелу, Нериану, Рутанию и Биссеру — все колонии кхацкхов! Они не трогают поля и леса, но города, энергостанции, заводы, дороги, порты, короче, все построенное, сжигают плазмой! Зачем, спросишь ты, мой Гумм? Жабам не хватает «жизненного пространства»! Хоть они и почкуются, но их уже двадцать миллиардов, а селятся они исключительно по берегам теплых морей, и то не везде — лишь там, где мелко! А если у этих морей уже есть хозяева, то тем хуже для хозяев — жабы их истребят, чтобы не мешали вволю плодиться и размножаться… Я только что со станции Д-связи, передал рапорт на Землю, но прибудет ли помощь? И какая? Сейчас на орбите два наших сигма-Д-звездолета сверхдальнего действия, я приказал им уходить, но их командиры послали меня куда подальше…
— И ты на них не сердишься? Ты улыбаешься?
— Я горд, мой Гумм! Это настоящие люди, понимаешь?
— Они воины?
— Они стали воинами…
К вечеру сотни Гумма, Когги и Атты обошли все жилые купола. Вестники на глайдерах разлетелись по городам и ранчо. Стада буллов перегонялись к горам Комо, тысячи беженцев двигались туда же.
Завечерело. Лиловые краски заката померкли, свод небес украсился россыпями звезд. Когда совсем стемнело, взошли четыре луны в разных фазах. Но глаза Гумма следили за кораблями чужих, круглыми или овальными пятнами света в черноте — явный признак того, что вескусианские крейсера и линкоры имеют размеры большие, чем пять тысяч шагов. Пятна плавно скользили по орбитам, маневрировали и перестраивались.