Крейсер-матка так и не успел до упора выдвинуть мачты с аннигиляторами — «оружие возмездия» сработало. Корабль инсектоидов начало корежить и плющить, сминая в ком переборки и палубы. Приборы на пульте замигали в панике, показывая искривление в три тысячи риманов, пять тысяч, семь с половиной… Сам момент коллапса Виктор снова пропустил — моргнул, а крейсера-матки уже и нет. Чудовищная сила сжала звездолет чужих и уронила в черную дыру, только хлипкий джет брызнул, фонтанчиком унося гамма-излучение.
— Выход! — послышалось в наушниках.
Виктор досадливо поморщился. Пошарил рукою в воздухе и наткнулся на невидимый рычажок. Перевел его в положение «Откл.». Мир тут же начал таять, поплыл панорамный экран, начался сброс детализации. С отчетливым щелчком ушел вверх колпак биопсихомодуля. Виртуальная баталия завершилась победой.
— Враг будет разбит, — пробормотал Виктор, — победа будет за нами…
Вздохнув, он выбрался из модуля и спрыгнул на палубу. Старший офицер-инструктор стоял рядом. Смешно оттопырив нижнюю губу, он всматривался в рабочие экраны и мелко кивал.
— Середа, — сказал он, — вам зачет.
—Рады стараться, вашбродь! — буркнул Виктор.
Инструктор посмотрел на него с холодным удивлением и пожал плечами.
— Следующая тренировка ровно в шестнадцать ноль-ноль, — сухо проговорил он.
Виктор Середа вяло козырнул и направился к выходу.
В кольцевом коридоре его догнал Таппи Нупуру Замбо, австралиец-абориген, бронзовокожий кибернетист, с коротко стриженными курчавыми волосами и приплюснутым широким носом. Но улыбка его была еще шире.
— Витек, здорово! — проорал Таппи. — Как твоя хреновая жизнь?
— В полосочку, — ворчливо ответил Середа.
— А как твои успехи в боевой и политической подготовке? — жизнерадостно продолжал або.
— В клеточку… «Улей» закатал, получил зачет.
— Так радоваться надо! — воскликнул Таппи.
— Чему? — мрачно спросил Виктор.
— Что за минор, Витек?! Или ты забыл, как давеча схлопотал от «Улья»? Ух, и размазало ж тебя тогда! Ух, и рассеяло!
— Это называется, — усмехнулся Виктор, — радоваться за товарища?
— Витек, ну ты же знаешь, люблю я взрывы на аннигиляцию! А ты разлетался тогда такими рясными пи-мезончиками, такими спеленькими гамма-квантиками… Картина маслом!
Смачно чавкнув, лопнула мембрана-перепонка отсека, и в коридор выбрался Мишка Копаныгин — огромный, дочерна загорелый, косматый, с торчащими вперед, словно у кота, усами.
— Вы что, поели уже? — спросил он.
— Кто о чем, — ухмыльнулся Нупуру, — а Михайло о еде!
— А что есмь человек? — философически заметил Копаныгин и сам же ответил: — Человек есмь биохимическая машина для переработки продуктов питания в продукты жизнедеятельности. Так пойдемте же, люди, и переработаем хлеб наш насущный! — Сменив тон, Михаил добавил: — Я сегодня столько инсектоидов пустил в расход, что мне полагается двойная порция.