– Геннадий, – ответил Генка. – А вас как звать-величать, господа не особенно хорошие?
Хоттаб ощерил зубы в хищном оскале.
– Слушай, ты, дерьмо русское! Будешь умничать, я в два счёта отрежу твой поганый язык! – Он спрятал пистолет и выхватил из ножен устрашающего вида тесак – Рэмбо зачах бы от зависти. – Отрежу и вывешу на Белом Доме вместо вашего паршивого флага!
– «Прошу тебя без шуток, друг-студент!»>4 – бросил в лицо Генычу усато-бородатый и произнёс нараспев, апеллируя к друзьям: – «Нет в Русском королевстве подлеца, который не был бы отпетым плутом».>5
– Да будет вам! – урезонил товарищей красавчик. – Он и без того всю Оку до самого Нижнего загадит, когда будет отстирывать портки… Ты вот что, Геннадий! – сказал он со зловещей ласковостью. – Зови меня Гасаном, а его, – он коснулся ладонью плеча усато-бородатого, – Абдурахманом. Ну а имя нашего «оружейника», – кивнул он на опять демонстрирующего безупречные зубы чернобородого, – как ты уже слышал, Хоттаб.
«Гасан, Абдурахман, Хоттаб, – мысленно повторил Геныч. – Ибн Хоттаб. Имена скорее всего ненастоящие. Впрочем, кто знает? Ну а я в таком случае Волька Костыльков,>6 что ли? Можно умереть – но не со смеха».
Третья часть, одна треть «старика Хоттабыча» – красавчик – снова открыла тонкогубый рот:
– С тебя, дорогой Геннадий, пятьдесят тысяч долларов. Принесёшь их нам на блюдечке с голубой каёмочкой в течение месяца, в крайнем случае, двух – так уж и быть, разрешим тебе бегать и дальше. Не принесёшь – порвём на куски и вырежем всех твоих родственников до двенадцатого колена.
– Да каких пятьдесят, Гасан?! – укорил красавчика Хоттаб. – Этот голодранец и двух тысяч не сможет заплатить!
– Он и тысячу баксов не наскребёт, бедный конёк-горбунок, – авторитетно заявил Абдурахман. – «Он должен строить церкви, иначе ему грозит забвение, как коньку-скакунку, чья эпитафия: «О стыд, о стыд! Конек-скакунок позабыт!».>7
– Не люблю я эпитафий! – хмуро возвестил Хоттаб, под взглядом Гасана вкладывая тесак в ножны.
– Кто же их любит? – Гасан подмигнул Генычу: – Так что ли, Геннадий?
– Вам придётся заказывать эпитафию на мою могилу за свой счёт, – попытался глупо отшутиться Геныч. – Для меня и двести баксов наскрести – неразрешимая «промблема».
– Я же говорю: баклан мелко плавает, – встрял Хоттаб. – Ока не Терек: труп приплывёт в Нижний без единой царапины, только раздуется от гордости за то, что при жизни был русской свиньёй.
Под воздействием неконтролируемого импульса Геныч вдруг развернулся и рванул с места в карьер. Звука выстрелов он не услышал