Эта задача в концептуальном плане может оказаться не столь трудной, как вопрос о квалиа. И для ее решения у нас уже есть важные подсказки. Мы можем отталкиваться от анализа того, чему противоположно сознание. Оно противоположно бессознательному. Примером бессознательного состояния является сон без сновидений. Сон без сновидений представляется нами как состояние, в котором мы не замечаем никаких данностей любого рода. Исходя из этого, можно предположить, что главное в том состоянии, которое мы называем «сознанием», состоит именно в том, что в нем замечаются какие-то квалитативные и иные (т. е. физические) данности. Если нечто замечается, то должен быть кто-то, кто это замечает. Этот кто-то именуется нами «Я». Я оказывается неким полюсом сознавания, компонентом всех сознательных актов.
Таким образом, сознание предполагает наличие Я и осознаваемого предмета, который дается в том или ином ментальном акте. Само осознание подразумевает замеченность предмета Я, а замеченность может быть истолкована как отличенность предмета от его окружения. Значит, сознание имеет место тогда, когда Я выделяет какой-то предмет из его окружения. Это первый вывод, в основательности которого можно быть более или менее уверенным.
Отметим теперь, что сознание может рассматриваться не только как состояние, но и как ментальный акт (другие ментальные акты вроде воображения или воспоминания, в свою очередь, могут представляться как ряд состояний), и мы видели, что есть основания говорить о жесткой связи таких актов с какими-то структурами мозга. Для уточнения характеристик этих структур нам могут пригодиться рассматривавшиеся выше данные о запаздывании сознания за работой тех участков мозга, которые вместе с бессознательными ментальными состояниями продуцируют то или иное поведение. Это запаздывание естественно объяснить тем, что структуры мозга, отвечающие за осознание тех или иных данностей, имеют четкую локализацию — поэтому требуется какое-то время, прежде чем процессы, протекающие в тех участках мозга, повлияют на них, что и приводит к эффекту запаздывания. Итак, второй вывод, который мы можем сделать в связи с рассмотрением феномена сознания, состоит в том, что оно должно быть привязано к особым участкам мозга (его едва ли можно считать каким-то его глобальным продуктом). И если сознание связано с различением, а человеческая речь является мощным инструментом фиксации разного рода различий, то логично предположить, что структуры мозга, порождающие акты сознания, могут быть в том или ином виде сопряжены с давно известными языковыми модулями.