— Как ты?
— По сравнению с африканским ребёнком, умирающим от голода, больным малярией, на глазах у которого террористы убили всю семью, вполне сносно, — угрюмо проговорил Семелесов, исподлобья посмотрев на Кистенёва.
Василий только слабо кивнул головой и снова повернулся к Мессеиру.
— Что за паранойя с этим вашим мантийским, почему тебе нельзя на нём разговаривать.
— Можно мне на нём разговаривать только не в этом мире, — ответил пришелец поднимаясь. — Сейчас я должен буду вас оставить, встречаемся сегодня на площади… как его… революции, дурацкое название.
— А что нам толком даст этот медальон? — Семелесов неожиданно вошёл в комнату и, перевалившись через поручень, рухнул на диван, и продолжал говорить припечатавшись лицом подушку.
— Я же объяснял.
— Да то что мы сможем путешествовать между мирами, но что толком это нам даёт, что мы будем делать, если получим его.
Крейтон подошёл к нему и, наклонившись, произнёс громким шёпотом.
— Всё чего мы захотим.
Мессеир быстро оделся и вышел из квартиры, так что в ней оставались только Кистенёв и Семелесов. На улице как назло опять стояла хорошая погода, на уровне условных рефлексов заставляющая бывшего кандидата в змееносцы первого знамени, нахмуриваться и засовывать руки в карманы. Когда он пришёл домой, то с удовлетворением обнаружил, что внутри всё было в порядке и на своём месте. Он достал из нехитрого тайника на шкафу маленькую коробочку, в которой хранил снятое с вампира кольцо и, завернув его в тряпочку, положил в карман, после чего взял пистолет и чтобы лучше его скрыть накинул свой чёрный плащ, захватив с собой и перчатки, но надевать их, пока не стал. Взглянув на снежинку свернувшуюся кольцами в углу, Мессеир уже собрал уходить, как вдруг заметил, что на столе рядом с портретом императора стоит фотография молодой девушки, которую он специально положил вчера на стол изображением вниз, чтобы её не увидели его новые друзья. И в том же положении она оставалась, когда они втроём уходили к Кистенёву. Крейтон осторожно подошёл к столу и аккуратно взялся за край рамки, задержав взгляд на лице девушки, потом повернул рамку, взглянув на обратную сторону, и как ожидал, увидел на картонке, надпись карандашом крупными буквами: «Не верь красавица». Прочитав это, он резко поставил фотографию обратно на стол, злобно чертыхнувшись про себя, и тяжело вздохнув, произнёс: «Быстро же они».
Когда Кистенёв с Семелесовым пришли на площадь революции, то обнаружили своего нового друга сидящим на одной из скамеек расположенных вокруг фонтана. Он постоянно поглядывал через плечо на группу из четырёх кавказцев, сидевших возле расположенного на краю площади вечного огня. Точнее, двое из них стояли, а ещё двое сидели, едва ли не полулёжа, на мраморе в паре метров от самого пламени.