И внезапно услышал идущий снизу голос карлика, оказавшийся не менее противным, чем его внешний вид:
— Вот теперь ты настоящий красавчик — карточный валет с мушкой!
Я вытаращил глаза, а карлик, удовлетворённо усмехнувшись, запихнул зеркальце в карман. Он говорил по-русски без малейшего акцента, или это мне только казалось? Во всяком случае, проблема перевода отпадала: чёрная штуковинка была, по видимому, самым миниатюрным транслятором, какой я когда-либо видел. И этот чумазый карлик или те, кто стояли за ним, знал наш язык гораздо лучше меня, потому что сразу назвал прилепленный к щеке чёрный кружок наиболее подходящим словом «мушка», которое я не смог вспомнить сам.
— Как звать? — резко проквакал карлик, наслаждаясь моей растерянностью.
— Зови меня Ольгерт, — миролюбиво ответил я.
— Ты должен говорить мне «вы», — ощетинился карлик. — Повтори!
— Зовите меня Ольгерт, — неохотно повторил я, ненавидя себя всем сердцем.
— Впредь не забывайся, — предупредил человечек. — Меня зовут Лапец, — важно представился он. — А тебя я буду называть Лохмачом, — доверительно сообщил он, оглаживая голый череп немыслимо изогнутой рукой.
Чрезвычайно соблазнительно было бы попробовать этот калганчик на крепость рифлёной рукояткой «спиттлера». Да вот что-то заколодило.
— Ты очень неподатлив, Лохмач, — посетовал Лапец. — Я весь вспотел, пока заарканил тебя по-настоящему. — Он смачно зевнул, демонстрируя гнилозубую пасть, и присовокупил ни к селу ни к городу: — Дурак ты, ей-Богу!
Я хотел было оскорбиться, но Лапец амикошонски обхватил мои плечи бледным сырым проростком своей руки, вырастающим из сморщенной гнилой картофелины маленького грязного тела, и укоризненно-угрожающе произнёс, обдавая меня смертельным смрадом слюнявого рта:
— Ты брось думать о пистолете, дурачок! Запомни: тебе его никогда не вытащить. Позволил нацепить транслятор — будешь теперь маршировать под наши барабаны. — Он гадко захихикал и вперевалку заковылял к выходу. Оказавшись в тамбуре, опустил дверцу клетки и, просунув мокрые губы в ячейку сетки, прокричал: — Эй, Лохмач! Сейчас ты пройдёшь небольшой карантинчик! — Он сделал паузу, ожидая вопроса, но я промолчал, и Лапец повторно предупредил с угрозой в голосе: — Говорю тебе, дурак, забудь об оружии!
Рука меня не слушалась, не желала лезть под левую мышку. Тогда я стянул с ноги «свинокол» и с силой запустил его в раскатанные губищи Лапца.
Тот вовремя отпрянул от сетки и оскорбительно-торжествующе засмеялся. Вновь заскрипели и завизжали колёса передвижного тамбура, и вскоре он растворился в сером сумраке унылого подвала, унеся с собой длиннорукого придурка.