Бабы и девки бросились наружу. Крыша амбара уже пылала, ярко и весело.
– Бегите, бегите! – вырвалось у Хомки.
Спасённые не заставили просить себя дважды.
Дородная молодка, пробегая мимо, вдруг схватила его за рукав, потянула за собой – Хомка отдёрнулся, отскочил как ужаленный. Деваха нахмурилась, пожала плечами и бросилась следом за товарками.
Хомка так и замер, опустошённый, растерянный, не понимая, что делать дальше.
И тут он вдруг увидел неподвижно застывшую у дальней изгороди женщину. Её трудно было не заметить – обтягивающее алое платье, огненно-рыжие волосы, уложенные в высокую причёску, яркие губы, подведённые зелёные глаза…
Она сделала движение и вдруг оказалась рядом с Хомкой. Улыбнулась, да так, что у него затряслись внезапно все поджилки. Женщина в алом прошла мимо него, взглянула мимолётно, столкнулась с ним взглядом, отчего Хомка немедля рухнул на колени, ощущая, как штаны становятся мокрыми.
Миг, и алое платье мелькнуло уже во дворе, перед пылающим амбаром, там, где застыл, недоумённо-подозрительно прислушивавшийся к треску пламени Лёшек – где же вопли, почему не орут сжигаемые заживо? – и где по-прежнему разухабисто, весело ухал Копыто, лапая оцепеневшую девчушку, что не сводила округлившихся глаз с горящей соломенной крыши.
Гасило вынырнул из дверей, таща на плечах увесистый мешок – и когда только успел? Хомка понимал, что надо бежать, улепётывать во все лопатки, однако ноги окончательно отказались повиноваться.
Лёшек разинул изумлённо рот, Гасило уронил мешок с добычей, Копыто – самый бывалый из них всех – оттолкнул девчушку и тоже уставился на пришелицу.
А та, не обращая на разбойников никакого внимания, шагнула к девочке.
– Они обидели тебя? – яснее ясного услыхал Хомка. – Обидели, да, маленькая? Ничего, больше тебя никто-никто не обидит. Я, Вилья, обещаю тебе это. Что? Не веришь? Правильно делаешь. Верить просто так нельзя. Но я докажу. Вот смотри, маленькая…
Лёшек успел выстрелить. Хомка точно знал, что успел, по крайней мере пустил один дрот, почти в упор, да нет, точно в упор, до женщины в красном было не более сажени.
Он промахнулся. Неведомо как, но промахнулся, во всяком случае, женщина в красном даже не дрогнула. В следующий миг алое платье мелькнуло уже у Лёшека сбоку, потом за спиной, а он всё ещё только поворачивался. Женщина взмахнула рукой, едва задела Лёшеку шею, и тот вдруг взвыл диким голосом, опрокинулся и принялся кататься по земле, а откуда-то из-под уха бил вверх такой фонтан крови, каких никогда не бывает, даже когда обычному человеку рассекут артерии.