Ученик вскинул тот арбалет, что держал в левой руке, и выстрелил вторично, вновь толстым тупоносым дротиком, разорвавшимся в нескольких шагах от вампира.
Вспышка, столь яркая, что, казалось, множество солнц вспыхнули одновременно. Ударило тяжким грохотом, оглушая, ослепляя. Магистр упал на колени, прижимая к ушам ладони; вампирша же, хоть и пошатнулась, но лишь взвыла от ярости и прыгнула.
Огромным, невероятным броском на два десятка шагов – прямо к не покинувшим убежища мастеру и ученику. Бешенство, ненависть, жажда убивать, голод – всё вместе; она летела стрелой, она была до невозможности быстра, стремительна, ловка, и окажись на её пути обычные воины, даже самые опытные, даже в самонаилучших доспехах гномьей работы – им бы несдобровать.
Но двое охотников не были теми воинами.
Самострелы в руках ученика выплёвывали стрелы одну за другой. Тетивные дуги взводились сами собой, хитроумные рычаги подавали новые дроты из обоймы.
Стремительность броска вампирши сделала её же уязвимой. Она не успевала уклониться – первая стрела скользнула над её плечом, зато вторая ударила прямо в грудь. Вздутый оголовок лопнул, в исчезающе краткое мгновение разошлись стальные шипы, так, чтобы дрот намертво засел в ране.
Кислота, смешанная с толчёным серебром, добралась до плоти вампирши.
И прежде чем та успела завыть, в неё воткнулись ещё две такие же стрелы – чуть ниже первой.
Лицо упырицы обратилось в маску смерти. Пасть распахнулась, раздирая кожу, челюсти разошлись, как никогда бы не раскрылись у обычного человека. Вампирша пошатнулась, однако устояла, с режущим слух воем вырвала дроты из груди – вместе с ошмётками собственной плоти.
Теперь они стреляли вместе, мастер и ученик. Одну стрелу старшой потратил на пытавшегося наложить какие-то чары магистра – острие вошло тому в правое плечо, пригвоздив к стволу. Три других одна за другой достались упырице, но та уже была совсем рядом.
Воя от боли, размахнулась когтями. Движение – незримое, неразличимое, которое отбить бы не смог никакой боец.
Но мастер и не пытался. Разматываясь, навстречу упырице полетела серебряная сеть, и металл мгновенно задымился, касаясь вампирьей плоти.
Когти врезались мастеру в грудь так, что того отшвырнуло прямо в топь. Острия их заскрежетали, ломаясь на надетой под кафтан кольчужной рубахе – тоже посеребрённой.
Сама же упырица, завывая, рвала в клочья опутавшую её сетку, сверкающие звенья так и летели в разные стороны. Боль ослепляла и оглушала, вампирша, похоже, потеряла на миг старшего охотника; зато совсем рядом оказался младший, ученик, только что разрядивший в кровопийцу последнюю стрелу.