Эта женщина тоже узнала подруг и обрадовалась:
— Свои! Отбой тревоги. — И обратилась к самим девушкам: — Заходите скорее, горемыки. Где вас носило?
— В трапезную ходили. Думали, нам ужин оставили.
— Как же! — развеселилась женщина. — Ужин в половине девятого заканчивается. А нас Галина специально до десяти продержала, чтобы мы к ужину никак бы не успели.
— Зачем?
— Харчи экономит, — хлебнув кофе, пояснила женщина. — Пусть и не свои, а хозяйские, ей все едино.
— В чем же экономия?
— Если она пятнадцать здоровущих баб на ужин не пустит, это же какая экономия всему бюджету монастырскому. А если каждый день? Ты сама посчитай.
— И вовсе она не поэтому, — заступилась за Галину другая женщина. — Это она нас смиряет таким образом.
— Чревоугодие — это грех, — согласилась и третья женщина, печально покосившись на остатки тортика на своей тарелке. — А человек слаб. Хотите торта, девочки? Тут как раз каждой из вас по кусочку и осталось.
Думаете, подруги отказались от угощения? Как бы не так. Каждой досталось точно по куску. Торт был очень свежий. Двухслойный бисквит — один корж бесцветный, второй шоколадный — был прослоен нежным маслянистым кремом с кусочками безе. Сверху торт был полит шоколадной глазурью и украшен цветочками. У Кати на кусочке была кремовая розочка. У Наташи шоколадная бабочка, у Веры какая-то завитушка из шоколадного крема, а у Яны просто маленькая меренга.
— Словно только вас и ждали, — радовалась та женщина из прачечной, которую звали Ниной, засовывая в горящую печку пустую коробку из-под торта. — Ешьте, девчонки, набирайтесь сил, завтра еще больше работы предстоит.
Вера помотала головой.
— Не-а. Завтра никто из нас работать не будет.
— Что так?
Подруги объяснили, что завтра привезут стиралку. И Нина хлопнула в ладони:
— Порушили вы Галине всю ее учебно-воспитательную работу!
— Так ей и надо! Иезуитка!
— А кто она вообще такая? По какому праву распоряжается тут?
— Да вы что! Не знаете, кто такая Галина?
— И кто же?
— Она же родная сестра нашей матушки Анны.
Вера казалась удивленной.
— Родственница?
— Вот именно! А когда отца Анатолия с семейством нет, а отсутствуют они часто, тогда Галина с сыном здесь всем заправляют. Ох и обнаглели они от такой вседозволенности! Всюду носы суют, всем указывают, всеми командуют.
— Гадины! — с чувством произнесла Нина. — Что она, что он!
— Особенно он!
— Вот от кого бы я избавилась с радостью, так это от него, от Игнатия!
— Что он, что мамашка — скорпионье племя!
Вера перестала хрустеть безе и внимательно посмотрела на Нину.
— Игнатий? Сын матушки Галины — это Игнатий?