— И каких же?
— Они относятся не только к моему магазину, а к моей жизни в частности. Я хочу, что бы Вы поняли сразу, мне не нужен опекун и наставник, у меня уже есть. Свои проблемы я привыкла решать сама или при помощи друзей. Я себе спокойно учусь, не занимаю Ваше время своими проблемами и желаниями. По пятница и субботам вечером я работаю и отказываться от этого не буду. Раз в месяц я буду приносить Вам свой отчет за месяц, Вы его подписываете и мы с Вами расходимся.
— Вы хотите сказать, что отказываетесь от моего покровительства и статуса? — он даже немного удивился, моему условию.
— Мне все это совершенно ни к чему.
— Тогда у меня встречное к Вам условие, — он сделал небольшую паузу, но увидев, что я его слушаю, продолжил, — Я так понял, Вам не нужна опека, но если у Вас возникнут проблемы в учебе, личной жизни или каких — либо других сферах, Вы мне об этом расскажете.
— И все?
— И я Вам попытаюсь помочь.
— Хорошо.
После моего согласия он достал из стола какие-то документы, подписал их и вручил одну копию мне. Рассмотрев ее, я увидела документ о полной опеке, которую взял надо мной ректор.
— Пожалуй, это все, я могу идти? — встала со стула, но подойдя к двери, резко развернулась и подошла к столу обратно, — Почему Вы вечно скрываетесь под маской магии?
Опять усмешка и ректор посмотрел своими бездонными темными глазами, прямо на меня.
— А ты еще не знаешь? — и столько обиды в голосе, казалось, именно сейчас он открылся. Стал самим собой, а не той глыбой льда, которой хотел казаться.
— Ну, странную легенду слышала.
— И это не удовлетворило твой интерес?
— Меня интересуют не местные байки, а почему Вы скрываете лицо?
— Потому что урод, — горестная усмешка в голосе.
— И кто Вам такое сказал? — не унималась я, знала же что доведу и довела. Он резко поднялся и хлопнул в ладоши. Комната наполнилась ярким светом. А на меня смотрел красивый мужчина. Черные густые распущенные волосы, до плеч, черные глубокие глаза, аккуратный нос с горбинкой и тонкие, но с четким очертанием губы. Кожа бледная, с выраженными скулами и подбородком. Его даже шрамы не портили. Один с правой стороны от середины лба, рассекал бровь и продолжался чуть ниже глаза, спускаясь по шее и пропадая из виду, за воротом рубашки, а второй небольшой почти у самого уха, длинной в сантиметров 5, не больше. Он сжимал руки в кулаки и выжидающе смотрел на меня.
— Ем, — начала я, — А когда в обморок падать? Вы хоть кивните.
Мужчина смотрел на меня в неверии. Ну не говорить же ему, что в жизни насмотрела и похуже. И дело не в музеях природы и человека, не в телевизоре, показывающем и пострашнее. Просто не было страшно, противно или мерзко.