— Разве вы сами не офицер?
— Нет. Я командовал отрядом специального назначения во время Третьей Конголезской Войны и был мастер-сержантом. В американской армии офицеры и сержанты — это… как две разные касты. Офицеры осуществляют контроль, а сержанты просто воюют, без затей. Я воевал.
— Но здесь…
— А здесь меня сделали капитаном, но функции остались те же, так что офицером я себя не чувствую. Неплохой скачок наверх, верно?
— Я смутно вас поняла, — сказала Хелена.
— Не берите в голову. Просто скажу, что вы были бы идеальны в роли руководителя. Во всяком случае, я предпочёл бы видеть своим командиром вас, а не того олуха, который отдавал нам приказы последние два месяца перед Чёрным днём. Один раз из-за его тупости мы едва не погибли. Вся наша «Белоснежка», числом двенадцать человек.
— Почему «Белоснежка»? — удивилась Хелена.
— Потому что в отряде не было ни одного чернокожего, — ухмыльнулся Джеймс. — Помните тот скандал с «Оскаром» в прошлом году, когда все статуэтки забрали себе белые? Но это киношникам можно возмущаться, у них работа такая. А армейцы нынче народ практичный, им толерантность параллельна. В армии всем наплевать, сколько у тебя кремния с пластиком в теле и какой цвет кожи. Важно то, как ты держишь винтовку и орёшь «да, сэр!». И если лучше всех это умеет делать десяток белых, то этот десяток и пойдёт в отряд, а чёрные останутся не у дел. Даже модификантов, думаю, там бы приняли спокойно.
Ординатор покачала головой.
— Наверное, так и есть в отношении Фионы и других, кто получил частичные изменения и по виду ничем не отличается от обычного человека. Если не знать, то и не заподозришь. Но я не являюсь обычным модификантом, и это легко заметить.
Тут она была права и не права одновременно. Для человека искушённого, знакомого с ординаторами, поведение действительно выдавало Хелену гораздо сильней, чем даже торчащие из шеи провода. Слова, мимика, какие-то остальные, совсем неуловимые детали, о которых даже не думаешь сознательно. Но вот для того, кто их никогда не видел, трудно было бы отличить ординатора от обычного флегматика. Джеймсу достаточно было вспомнить своё знакомство с ней, чтобы убедиться в этом.
Немного странные люди, но, если разобраться, почти такие же, как и он сам.
Только все ли это поймут? Уже была волна нового расизма — травили тех, кто ставил себе кибернетические импланты. Пусть даже они меняли себя сознательно, а модификантов никто не спрашивал, какая разницы? Белого гетеросексуального мужчину тоже никто не спрашивал, кем он хочет родиться.
— Меня всегда интересовало, как же вы думаете, — наконец сказал капитан.