Мод была вполне здравомыслящей, но всякий раз, оставаясь наедине с Флинном, она утрачивала эту способность без остатка. Она чувствовала его присутствие каждой клеточкой тела, хотя до встречи с ним никогда не испытывала такой близости с мужчиной. Так сложилось с самого первого дня, едва он переступил порог кафе и представился. Ее тело моментально отреагировало на его присутствие.
Предвкушение нового прикосновения будоражило всякий раз. У него красивые руки пианиста, с длинными пальцами и аккуратными короткими ногтями.
Мод осеклась. Наклонившись, потрепала Спарка за ухом.
– Славный малый. Давно вы вместе?
– Он у меня с Рождества.
– Ты что, взял его из приюта?
– Можно сказать и так.
Вот оно. Снова. Едва заметная пауза перед ответом.
Мод нахмурилась:
– Что это значит?
Флинн поставил бокал на столик. Похоже, он выпил больше, чем планировал.
– Мама любит собирать всякие диковинки, а когда они надоедают, избавляется от них.
Девушка опустила глаза. Имеет ли это какое-либо отношение к самому Флинну? Каким на самом деле были его детство и отношения с матерью?
– А мне, знаешь, всегда хотелось иметь собаку. Однако мы не могли завести ее, потому что постоянно перебирались с квартиры на квартиру.
– Но ты ведь можешь завести ее теперь, разве нет?
– Нет. Видишь ли, с тех пор ничего не изменилось. Нельзя заводить домашнее животное без дома. Я постоянно перебираюсь с места на место, ищу возможность получить роли.
– Есть какие-то определенные перспективы?
Следовало оставаться начеку. Каким бы привлекательным Флинн ни был, он непосредственно связан с Ричардом.
– Не особенно.
– Тебе всегда хотелось быть актрисой?
– Как только смогла осознать, что это значит. – Она тепло улыбнулась. – Моей первой, не побоюсь сказать, ролью стал осел. Ослик, который присутствовал при рождении Христа. Детская рождественская постановка, только и всего. Помню, как впервые увидела со сцены море лиц. Когда все подошло к концу, меня пришлось утаскивать со сцены, так мне не хотелось, чтобы все заканчивалось. Конечно, мама знала, почему я так увлечена сценой, но ничего не рассказывала об отце. Обмолвилась только за пару дней до своей смерти. До того момента я не понимала, почему она отказывала мне во всем, запрещала даже танцами заниматься. И уж точно, никакой театральной студии.
Флинн внимательно слушал ее.
– Наверное, ты была потрясена, когда узнала, кто твой отец. Как ты вообще жила до этого? Как сдерживала любопытство?
– Мама утверждала, будто не знала, кто мой отец. – Мод пожала плечами. – Когда я достаточно подросла, она поведала, что провела единственную ночь с мужчиной, чье имя так и не узнала. Я поверила ей, поскольку у нее часто были какие-то ухажеры и регулярно сменяли друг друга. Первый раз она вышла замуж в восемнадцать лет и ушла из дому. Когда они развелись, ей было всего двадцать. С мужчинами ей не везло. Она не разбиралась в людях и раз за разом совершала ошибки.