— Подумай об этом, — тихо говорит Госпожа Линн, прежде чем уходит, оставив меня один на один с теми советами, которые удосужилась мне предложить.
— Катя?
Я закрываю пространство между нами, ожидая, что она посмотрит на меня. Когда она это делает, мое сердце разрывается из-за нее.
— Прости, Айзек…
Я прикладываю пальцы к ее губам. Она мгновенно замолкает, ее печальные глаза расширяются, дыхание становится прерывистым.
— Не нужно извиняться. Ты не сделала ничего плохого. Я недоволен только собой.
Я убираю руку и оставляю целомудренный поцелуй на ее губах, а затем на шее, взяв ее маленькую ручку в свою.
Я переворачиваю ее ладошку и целую на ней место, где бьется пульс.
— Мне нужно, чтобы ты вернулась и поговорила со мной. Я должен знать, что ты думаешь по поводу предложенных мной правил, котенок.
Я смотрю ей в глаза и нежно потираю ее запястье сильными успокаивающими движениями подушечками моих больших пальцев.
— Да, Хозяин.
Мне очень хочется улыбнуться, но я не позволяю себе этого, пока не выясню, что буду делать с ней.
Когда я веду ее обратно в комнату, то молчу. Я погружен в свои мысли. Не хочу торопиться. Не желаю позволить ей возвратиться к себе домой и оставаться там без меня по вечерам. У меня есть потребности, но, что важнее, ее мучают ночные кошмары. Я должен стать ее Хозяином, но какой смысл быть им, если я позволю ей пройти через все это в одиночку?
Я не могу. Мне только необходимо, чтобы она осознала это.
Я открываю дверь, игнорируя тот факт, что мои люди стоят за пределами комнаты. Дверь открывается с громким щелчком, и я кое-что понимаю.
Она не может знать этого, потому что не понимает, что значит настоящий Хозяин.
Она только познала обидчика в образе Хозяина.
Я закрываю дверь, чувствуя в себе новые силы.
— Иди сюда, котенок, — говорю я, присаживаясь на край кровати и поглаживая место рядом с собой.
Она послушно подчиняется, положив ладони на свои бедра. Я покажу ей, чего стоит настоящий Хозяин.
— Некоторые вещи ты делаешь прекрасно, Катя, — хвалю я ее. — Как это, — я накрываю своей рукой ее. — Ты знаешь, как стоять на коленях и кланяться, и как ты решаешь, сидеть тебе или стоять, ожидая моего появления.
Она смотрит мне в глаза, но в нежной, светло-голубой глубине отражается неимоверная печаль и застенчивость.
— Ты сама научилась? — спрашиваю я ее.
— Нет, — отвечает она слабым голосом. — У меня был Хозяин.
— Только один?
— Он делился мной, поэтому у меня было много Хозяев.
Хотя она по-прежнему не двигается и смотрит только на меня, но ее тело напрягается, а глаза тускнеют. Нам необходимо пройти через это, но мне ненавистно, что такое происходит именно сейчас. Без моего ошейника, и с большой вероятностью того, что она может покинуть меня, так как у нее нет обязательств передо мной. Хотя я могу сделать это помягче.