– И что, мы теперь совсем лишены любви? – Рудик почувствовал, что по его щекам потекли слезы.
– Вы ищете ее и иногда находите. Но она никогда не сможет пребывать с вами вечно. Точкой невозврата стало время, когда вы начали безнаказанно убивать своих неродившихся детенышей.
– Но почему вы нам не помогли? Ведь можно было как-то подправить, указать верную дорогу.
– Мы не помогли, – кивнула Эо. – Но мы пытались. Поначалу у нас не было зеркал, и трудность заключалась в том, что наше вселение в ваши организмы могло осуществляться лишь в строго определенных местах. Только там, где были отражения. В идеале – спокойная водная гладь. Человек видел свое отражение, и мы обживали его холодную душу, проникнув вовнутрь через зрачки его глаз. Правда, потом мы решили эту проблему, создав по всему миру огромное количество зеркал и зеркальных поверхностей.
– Вы вселяетесь в людей через зеркала, – ахнул Рудик.
– Да. А разве это странно? По-моему, люди это прекрасно знают. Ну или чувствуют. Откуда все эти многочисленные ритуалы, связанные с зеркалами? Когда в доме покойника завешивается зеркало или когда девушки в рождественскую ночь подносят к зеркалу свечу, чтобы увидеть своего суженого, откуда все это? Просто в силу теперешнего вашего состояния, когда вы всерьез воспринимаете только деньги или власть, вы относитесь ко всем этим зеркальным проявлениям как к увлекательному аттракциону, не более того.
– Но людей на земле ведь миллиарды! Неужели вас столько же? – удивился Рудик.
– Конечно, нет. Нас гораздо меньше. Просто мы в любое мгновение можем покинуть одного человека и перейти в другого, а потом – в третьего.
– И что становится с тем, кого вы покинули?
– Ему становится грустно. Иногда у вас говорят «бездушный человек». Это про того, в ком мы бываем очень редко.
– А с кем вы бываете часто?
– С тем, кто нам нравится. В ком живет любовь, у кого есть сердце. Вообще-то такими должны быть все люди. Мы постоянно пытались привести в ваш мир человека, который должен был пробудить ваше сознание.
– Что он должен был сделать?
– Ничего особенного. Он должен был призвать вас любить друг друга и не делать друг другу никакого вреда.
– Тоже мне, призыв. И что же?
– Ничего. Ну, однажды, например, две тысячи лет назад, его прибили гвоздями к кресту.
– Это же… – нахмурился Рудик.
– Да-да, – подтвердила Эо. – Это мы его готовили. Один из последних наших экспериментов, когда нам удалось воплотить дух. И ведь, казалось бы, учение было столь легким, да и заповедь главная всего одна: возлюби ближнего своего, как самого себя, но… Знаешь, никто из наших так до сих пор и не понял, как учение, проповедующее правду, кротость, смирение, доброту и любовь, по прошествии всего нескольких сотен лет извращается до неузнаваемости и становится таким, каким мы его знаем сегодня.