Но встречи на земле не случилось. Когда Глафира достигла второго этажа, она перепрыгнула на крышу псевдогреческого портика, служившего входом в ночной клуб. Резким движением разбила стекло большого полукруглого окна, расположенного прямо над портиком, и нырнула внутрь. Расчет был верным. Ожидавшие Глафиру вооруженные люди, лица которых были наглухо закрыты шарообразными черными шлемами, посчитали, что девушка хочет скрыться в клубе и там, смешавшись с толпой, постараться ускользнуть. Люди в шлемах бросились штурмовать вход в ночной клуб, расшвыривая случайных посетителей. Впрочем, на набережной на всякий случай были оставлены два бойца, чтобы наблюдать за тем, что происходит снаружи. Заметив разделение отряда, Глафира выждала минуту и стрелой бросилась из окна на мостовую. Перекувырнувшись несколько раз, чтобы смягчить падение, она оказалась возле двух бойцов.
– Ждете кого-то, ребята? – ласково поинтересовалась девушка, обнимая их и, не дожидаясь ответа, сильно свела руки вместе. Раздался треск лопнувших шлемов. Глафира аккуратно уложила горе-вояк на землю.
На набережной стояли несколько такси, ожидавших подвыпивших посетителей ресторана. Глафира прыгнула в одно из них, взревел мотор, и желтая машина пулей полетела по пустынной набережной.
– Вот это да! – восхищенно сказал генерал Верхотуров, который внимательно следил с Большого Москворецкого моста в бинокль за всеми передвижениями решительной девушки. – Во дает девка! Вот это я понимаю! Что глазами хлопаешь? Объявляй план «Перехват», – последние слова относились к подполковнику Смирнову, который тоже остолбенело наблюдал за тем, как быстро мчит по Москворецкой набережной такси, унося загадочную Глафиру куда-то в сторону храма Христа Спасителя.
Глава XVIII. Тантамареска
Тантамаресками в обычной городской жизни, которая для обитателей «Сосен» была чем-то далеким и давно забытым, называли смешные изображения людей, в которых были проделаны отверстия для головы. Любой желающий мог просунуть в это отверстие голову и сделать забавный снимок. Такие тантамарески обычно выставляли на свадьбах и днях рождения, чтобы веселящиеся гости примеряли свои лица к разным телам, изображенным на картинах. Меткое прозвище для тех, в чьи сны приходили практикующие в «Соснах» специалисты, было придумано Иваном Ивановичем. Прозвище попало «в десятку», поэтому прижилось мгновенно. Каждому, кто находился в «Соснах», присваивался личный номер. У «тантамаресок» он начинался с литеры «Т». Потом следовал личный код и год прибытия в санаторий. Рудик значился под номером «Т»-38-96.