.
«Повинуясь патриотическому долгу…»
Негласный аппарат при Миронове подвергся основательной чистке. Осведомителей, не дававших каких-то ценных материалов и державшихся для отчётности, выбрасывали из сети. Если они были из чуждой среды, с ними расправлялись. Недостатка в новых агентах не было.
Более чем достаточно имелось осведомителей в партийных и советских кругах, учреждениях и вузах. Например, Г. П. Гиргенсон начинал свою секретную службу в 1924 г. — его, бывшего дворянина, попросили помочь в борьбе со шпионами. Работая заведующим иностранным отделом Госбанка в Новониколаевске, он получил задание установить связь с работниками германского консульства, чтобы наблюдать и их самих, и окружение этих немцев, что исправно и делал до 1930 г.
Два года спустя Гиргенсона переключили на освещение сотрудников самого банка, указав, что он должен внедриться в существующую там контрреволюционную организацию: «Однако несмотря на приложенные старания, Гиргенсон не обнаружил в банке контрреволюционной организации. Он доносил об отдельных ненормальных явлениях в работе банка, но органы НКВД не верили его сообщениям, что контрреволюционной организации в банке нет».
В итоге заведующий отделом денежного обращения крайконторы Госбанка Гиргенсон был в 1937 г. арестован по делу контрреволюционной организации в Госбанке и в 1939 г. от военного трибунала СибВО получил «вышку», заменённую 15 годами заключения. «Органы» не забыли про старого агента — с 1942 г. его использовали по второй специальности в новосибирском лагере интернированных[229].
Сексот УНКВД Н. Н. Протопопов, работавший в новосибирском институте народного хозяйства, в 37-м участвовал в делах по японскому шпионажу. Когда профессор Н. Н. Трифонов (ранее живший в Маньчжурии) передал в Москву через Протопопова письмо своему знакомому, знаменитому профессору Н. В. Устрялову, агент, «повинуясь патриотическому долгу», сообщил об этом в НКВД. При получении письма Устрялов, по словам Протопопова, держал себя «крайне сдержанно» и не дал никаких зацепок. И Трифонов, и Устрялов были расстреляны… А Протопопов сделал отличную карьеру.
Другим конспиративным работником в том же нархозе являлся И. М. Ведягин. Ещё одним — студент (в 1933–1937 гг.) В. П. Жеребцов, который в качестве агента постоянно давал разоблачительные показания на учащихся, выступал как свидетель обвинения на суде по делу «шпионско-фашистской» группы студентов[230].
Крайне опасными для властей выглядели верующие всех толков, сплочённые вокруг своих проповедников. Поэтому с начала 20-х годов церковные круги были густо пронизаны агентурной сетью, что позволяло при необходимости быстро объединять «церковный актив» в контрреволюционные заговорщицкие организации. Ценным сексотом, работавшим на «органы» с 1929 по 1952 гг., был «Демосфен» — Н. В. Сырнев, с начала 30-х годах служивший священником новосибирских Турухановской и Успенской церквей: «Как агент характеризовался положительно. На протяжении всего времени участвовал в разработке антисоветского элемента среди духовенства».