Его коллега с беспокойством подчеркнул: «Есть командиры, которые преувеличивают роль Троцкого в гражданской войне, и такие факты своевременно не вскрываются». Посыпал голову пеплом и парторг управления Н. М. Терентьев: «И в нашей парторганизации имеются отдельные лица, которые… отмечают руководящую роль Троцкого, Зиновьева, Каменева в гражданской войне»[344].
Особисты постоянно привлекались к различным крупным репрессивным акциям. Оперативник П. С. Шеманский в мае 1935 г. был командирован в Томск для помощи в расследовании дела на 35 чел., а также участвовал в изъятии «контрреволюционного элемента» в расположенном неподалеку от Томска Асиновском районе. А его коллега Е. В. Климко с августа 1936 г. около трёх месяцев работал в Немецком районе ЗСК по «ликвидации шпионских ячеек» и участвовал в арестах «шпионов»[345].
В работе чекистов разных специализаций проявлялись ведомственные противоречия: так, весной 1937 г. оперативник Секретно-политического отдела В. С. Иванов жаловался на пренебрежение особистами результатами работы коллег из других подразделений УНКВД: «Мной в начале 1936 г. в китайском колхозе Новосибирского района была вскрыта шпионская группа. Материал по этой разработке был передан в особый отдел. Там её свели на нет. Почему? Я не знаю. По-моему, этот материал заслуживал внимания».
Особисты также курировали оборонную промышленность и следили за персоналом германского, китайского и японского консульств. В основном контрразведчики передвигались тогда (даже в городах!) гужевым транспортом, что не весьма способствовало секретности наблюдения. Отметим, что в год приезда Барковского в Новосибирск на их улице случился настоящий праздник: особистам специально для слежки за автомобилем японского консульства была выделена легковушка[346]. Небольшой по численности аппарат наружного наблюдения не смог сохранить конспирацию, и всех «топтунов» японские и немецкие дипломаты знали в лицо.
Например, один из агентов «наружки» жаловался коллегам на нахальство бывшего секретаря германского консульства К. Л. Кёстинга, который якобы «вёл большую разведывательную работу на территории Новосибирской области… он буквально знал каждого разведчика, ходил мимо них, снимал головной убор и кланялся, приговаривая, что «можете сегодня за мной не ходить, так как я идти сегодня никуда не намерен»[347].
Многолетнего германского генконсула и кадрового дипломата Гросскопфа сибирские чекисты считали матёрым резидентом, хотя после возвращения в Германию он работал в МИДе, а сводки, присылавшиеся Гросскопфом из Новосибирска в посольство, были очень скудны, поверхностны и базировались в основном на материалах советской печати. Работали ли по разведывательной части его подчинённые, неизвестно, так как никаких конкретных данных об их шпионской деятельности никогда обнародовано не было. Попутно отметим ложность высказываний авторов учебника истории КГБ о том, что «штаты консульств Германии и Японии в Ленинграде, Киеве, Харькове, Одессе, Тбилиси, Новосибирске, Владивостоке, Хабаровске и других городах в основном состояли из кадровых офицеров-разведчиков, вербовавших немцев, японцев, китайцев, корейцев, а также местных жителей»